А ещё через пару минут из-за поворота на подгибающихся ногах вышла совершенно обнажённая демонесса.

На её мордахе прочно обосновалась сытая улыбка. В глазах водили медленные хороводы уставшие огненные чёртики, а хвостик медленно раскачивался за её спиной, словно дирижируя невидимым оркестром.

На нежной коже её груди виднелись многочисленные синяки, складывавшиеся в отпечатки ладоней. Видимо, паладин чувствовал, что это в последний раз, и ни в чём себе не отказывал.

Но, как я понял, эти грубые ласки были вполне желанны, и демонесса получила, именно то, что хотела.

— Ты как? Наелась? — посмеиваясь, поинтересовался у Зайки. Мог бы, конечно и не спрашивать, по её довольной мордахе и так всё было видно. Наелась.

— Ты грубый, — кокетливо ответила демонесса, — мне хорошо, не видишь, что ли.

— Да вижу,- согласился я, — но надо идти, хватит тебе уже расслабляться.

— Сама знаю, но так не хочется никуда ходить.

— Тогда давай в колечко, там отдохнёшь, — это предложение её, похоже заинтересовало, — но будь готова на всякий случай, мало ли что…

— Хорошо, буду следить, — Зайка сладко улыбнулась мне и истаяла в воздухе.

А я бодро потрусил к зеркалу, которое сейчас, скорее всего, стояло в одном из убогих номеров «Приюта беглеца».

Минут через пятнадцать я был уже перед плоскостью того самого зеркала, над которым светилась моя метка.

Я посмотрел через стекло, медленно обретающее прозрачность. И убедился в том, что номер, к сожалению, был занят.

Хотя парочка, возлежавшая на кровати была всецело занята друг другом, и я имел все шансы выйти из зеркала и пройти к выходу незамеченным.

Поверх смятой простыни на спине лежала молодая фигуристая девчонка. Ну, о том, что она была совершенно обнажена, наверное говорить излишне.

Девичьего лица с этого ракурса я почти не видел, так как его загораживали чуть колышущиеся купола полной груди с тёмными вершинами крупных сосков. Её крепкие бёдра были широко раздвинуты, а между ними можно было различить вихрастую голову кавалера.

Голова девчонки была запрокинута назад, и с её алых губок периодически срывались громкие сладострастные крики.

А её партнёр, судя по всему, активно работал пальцами и языком, заставляя девушку оглашать номер протяжными вздохами и стонами.

Решив не мешать им наслаждаться друг другом, я пригнувшись вышел за пределы зеркального стекла и тихо проследовал к выходу.

И надо ж было такому случиться, у самой двери я оступился, и совершенно автоматически негромко выругался.

Обернувшись, я увидел, что шалые глаза девахи смотрят непонимающим затуманенным взглядом на меня.

Её любовник же продолжал неутомимо трудиться, не отвлекаясь на посторонние шорохи и прочие незначительные звуки.

Я, улыбаясь, подмигнул девушке и вытянул вверх кулак с оттопыренным большим пальцем.

Она же закрыла вдруг глаза, выгнулась и громко и протяжно закричала, извещая всю таверну о том, что она снова кончает.

Сжав мелко подрагивающими бёдрами голову парня, которого даже этот крик не отвлёк от лобзаемых прелестей, она вцепилась в его волосы, продолжая извиваться и стонать, пока горячие волны наслаждения, накатывая одна за одной, захлёстывали её с головой.

Улыбаясь, я спустился по лестнице, пересёк общий зал, сопровождаемый удивлённым взглядом подавальщицы, которая безуспешно силилась вспомнить, что это за постоялец такой, и оплатил ли он номер.

Я покинул заведение, а она всё еще напряженно соображала.

Ну и ладно, пусть немного посокращает мозговую мышцу, ей полезно будет.

А ещё через четыре часа я стоял перед монастырскими воротами.

Настоятель монастыря таоситов уже три часа, как сидел в позе лотоса.

Надо сказать, что довольно заметный округлый животик совсем не мешал почтенному Бин Чжао Ю принимать эту не простую позу, требующую хорошей растяжки.

Как не мешал он настоятелю и в его неустанных занятиях Уданпай-цюань. Если долго практиковать это искусство, то, следуя завихрениям потоков ци, можно уподобиться падающему листу, реагирующему на малейшие движения воздуха вокруг, и стать неуязвимым, а значит и непобедимым.

Бин Чжао Ю добился на этом пути весьма впечатляющих результатов, но ещё очень многое предстояло постигнуть.

Лик его был спокоен, дыхание — глубоким и ритмичным.

Ароматические палочки тихонько дымились на подставке из сандалового дерева, наполняя воздух скромной кельи изысканным запахом целебных трав.