Сошлись посередине и остановились на расстоянии метра друг от друга.

Царедворец оказался высоким худым мужчиной лет тридцати. Костлявое лицо производило неприятное впечатление, которое несколько компенсировали густые брови и красивые карие глаза. Одет Никола был дорого-богато, но без налёта вульгарности. В целом чувствовалось благородное происхождение и дворянская порода.

Что сказать, слухи оказались верными. Царедворец был магом огромной силы. У меня было с кем сравнить. Его аура мало чем уступала тому, что я наблюдал у боевых архимагов, Великого Магистра Марата Каменева или его светлости Константина Кропоткина.

И конечно, этот гандон штопаный, класть хотел на все наши договорённости. Потому что вокруг на расстоянии примерно полусотни метров в разных точках рассредоточились семеро боевиков, трое снайперов и четверо бойцов с ручными пулемётами.

Время сегодня было такое, что электромагнитное поле Земли и магическое поле находились примерно в равновесии, и можно было использовать как огнестрельное оружие, так и магию.

И это было ещё не всё. Потому что как только мы сошлись и начали беседу, позади нас под покровом сильных магических артефактов невидимости, пробрались и расположились десяток автоматчиков, которые сейчас целились нам с Викой в спины.

Вторым в этой троице бандитских главарей был сорокалетний мужик плотного телосложения, с уже начавшими сидеть волосами. Кое-какие справки о ближайшем окружении Царедворца я навёл и сообразил, что это правая рука главаря — Шмель. В отличие от своего босса, судя по отзывам, мужик разумный и пользующийся среди бандитов большим авторитетом.

Третий бандит был из разряда тех, которых именуют шкафами и, скорее всего, был личным телохранителем Царедворца.

— Ты ещё моложе, чем я себе представлял. Просто сопляк, — ухмыльнулся бандит.

— А я вот тебя никак не представлял. Просто очередной ублюдок, с которым предстоит разобраться, — парировал я.

— Я тебя убью, — пообещал мне Царедворец, злобно ощерившись. — Но не сразу. Сначала ты передашь моим людям все дела, связанные с трафиком наркотиков, и что вы там ещё тащите с той стороны Провала. А пока будешь вводить нас в курс дела, посидишь у нас в подвале. Каждый день буду лично отрезать тебе по пальцу, сначала на руках, потом на ногах. Затем руки, ноги, яйца, язык. Так что готовься, тебя ждёт незабываемое путешествие в царство ужаса и боли.

Я промолчал. Но не потому, что испугался. Просто выжидал. Пока этот мудак упивался своим монологом, я мысленно показал Мигелю, где расположены снайперы и пулемётчики. После чего спецназовцы Мурены под покровом защитных амулетов, делающих их невидимым, подобрались к сидящим в засаде бойцам, а уж учить их как снимать часовых с их уровнем подготовки, не было никакой необходимости. Те даже мяукнуть не успели, как отправились на тот свет.

В то же самое время Кабыздох, который тоже не дремал, нанёс недружественный визит, тем автоматчикам, которые стояли за нашими спинами, скрываясь под пологом невидимости.

— А девку твою, я сначала буду драть во все дыры с чувством, с толком, с расстановкой, — продолжал между тем разглагольствовать бандит. — После чего отдам своим архаровцам, чтобы те её пустили по кругу. Тебе понравится, красавица, — похабно улыбнулся он Вике.

Я малость напрягся, ожидая, что скорая на расправу Мурена, психанёт и придётся валить этого засранца раньше времени. Но на удивление, та держала себя в руках и со скучающим видом взирала на бандита, как на пустое место.

Что его взбесило ещё сильнее и он, не сдержавшись, рявкнул:

— Я тебе говорю, шлюха!

Вика только усмехнулась и продемонстрировала ему средний палец в универсальном жесте вежливости, принятом у чопорных англицких джентльменов, и означавшем — Fuck you. А чтобы у вылупившегося на неё бандита не оставалось никаких сомнений в том, что думает о нём дама, озвучила своё пожелание вслух:

— Отсоси!

Такое пренебрежительное отношение со стороны слабого женского пола бандита явно покоробило, морду у него аж перекосило от злости.

Он только собирался извергнуть очередную порцию брани, как я его перебил:

— Ты ведь говорил, что держишь своё слово и твоих людей, кроме оговорённого количества, здесь нет.

— Ну, говорил, — подтвердил Царедворец.

— Значит, здесь могут быть только посторонние и у тебя не будет претензий по поводу тех семерых трупов.

— Каких трупов? — вытаращился он на меня.

— Трёх снайперов и четырёх пулемётчиков, — пояснил я.

Царедворец машинально обернулся, пытаясь разглядеть, что происходит там, где залегли в засаде его люди.

Поняв, что сам себя выдал, он резко развернулся обратно к нам лицом и, зло ощерившись, заявил.