Мы привыкли на её занятиях смотреть себе под ноги, когда преподавательница вот так, как сегодня собирала нас на лугу позади здания Академии и, как назло, выбирала ветреную погоду.

— Научитесь укрощать ветер — сможете соперничать с драконами, — не раз повторяла низкорослая леди, которую и не заподозришь, что крылья вообще способны поднять её плотное тело от земли.

Но я сама пару раз видела, как тренер взмывала вверх и легко закладывала в воздухе самые крутые виражи и входила в пике.

— А зачем нам с кем-то соперничать? — спросила тогда Ялисия.

— Узнаете позже, когда будете из себя что-то представлять, — оборвала Мирослава гарпию с медовыми волосами, туго затянутыми в узел на затылке.

— Эта выскочка везде слово вставит! — прошептала Далида.

— Хочет, чтобы её заметили и запомнили все вокруг.

— Зачем?

— Есть такой тип лю…мужчин и женщин, — ответила я. — «В каждой бочке затычка» называются. Она думает, что станет любимчиком и лучшей на курсе.

— Кто тут у нас самый разговорчивый? — строго спросила Миролика и остановилась напротив нас. — Давай, Грехова, с тебя и начнём.

Я вышла вперёд, приготовившись расправить крылья за спиной.

Это сделалось совсем просто: я чувствовала покалывание между лопатками и перестала поёживаться от холода. Мурашки, бегавшие по коже, прикрытой двумя полосками ткани, исчезли, уступив место разливающемуся изнутри теплу, будто выпила чашку глинтвейна.

— Погоди! Сейчас я научу вас обращаться. Кто знает, что это такое? Ялисия, прошу вас, — Мирослава указала на переминающуюся с ноги на ногу девушку, старающуюся всеми силами обратить на себя внимание преподавательницы.

Увидев, что её знаки не остались без поощрения, девушка сдержано улыбнулась и вышла из шеренги:

— Спасибо, что разрешили ответить, — начала она традиционный ритуал благодарности учителю. — Обращаться — значит сменить кожу, стать гарпией и внешне, и внутренне.

Ялисия выдохнула и довольная собой посмотрела на Миролику. Но та лишь нахмурилась в ответ:

— Поменьше общих слов из учебников. Как ты это понимаешь?

— Я… Я думаю…

— Прекрасно! Способность, как необходимая, так и редкая, к сожалению. Итак…

— Это способность сосредоточиться на полёте и не бояться нового облика.

— Ты, я смотрю, тоже боишься потерять красоту? — Миролика обошла вокруг долговязой девушки, откровенно рассматривая её со всех сторон, и довольно хмыкнула.

Мне стало жаль выскочку, на веснушчатом лице которой пылала краска смущения и стыда.

— Ну, Анна, что нам расскажете? Пособие по полётам процитируешь?

Я подобралась и выдохнула:

— Надо принять себя такой, какая ты есть!

Эта фраза была универсальной, прочитанной где-то, то ли в журнале «Космополитен», то ли в умной статейке, подсунутой Яндексом, в духе «семь приёмов, позволяющих жить на полную катушку».

Приёмы не работали, а фраза — всегда.

Вот и теперь, Миролика подошла поближе и заглянула снизу вверх мне в лицо, словно желала проникнуть в мысли. Я уже было испугалась, что преподаватель подумает, будто я хотела посмеяться над ней. — Простите, если сморозила глупость.

— Тебе нравится холод? — неожиданно спросила та.

— Не очень. Но если надо, потерплю.

— А что ты скажешь, если я прикажу тебе раздеться?

— Я это сделаю, — ответила я без тени смущения, чем вызвала одобрительный смешок Далиды и аханье у остальных.

— Почему? Тебе нравится обнажаться, хочешь мне понравиться или думаешь, что я не посмею такое приказать?

Миролика напоминала следователя, вцепившегося в подозреваемого мёртвой хваткой, потому что сроки поджимали, и начальство требовало закрыть дело сегодня же.

— Боишься, что тебя выгонят? — продолжала она допрос, прохаживаясь вокруг так быстро, что я видела только фалды её длинного чёрного платья, которые трепал ветер.

— Я хочу летать лучше всех, — выкрикнула я.

— Зачем?

— Не знаю, просто чувствую, как зовёт небо, как шепчут звёзды и плывут ватные облака, — я говорила всё, что приходило на ум, она чувствовала, что на моей стороне правда, которая поможет.

Миролика вздохнула:

— Осторожнее! Я тренировала некоторых, таких же, как ты, и из трёх вернулись только двое, — грустно проговорила она и замолчала, уставившись вдаль. Потом встрепенулась и сурово посмотрела на всех нас:

— Думали, я забыла о вас? Грехова, раздевайся! Быстро! И ты, как тебя там? Ялиссандра?