«Везёт же некоторым. Не то что мы, в одних тряпках», — мелькнула мысль в голове Фёдора, наблюдавшего с замиранием сердца за сгорающими сослуживцами.

Но не успел Фёдор справиться с потрясением, как лес наполнился звериным рычанием. Большие белые волки мчались по пылающему лесу, а верхом на них ехали всадники в блестящих кирасах и шлемах. Копья в руках несли смерть, как и острые зубы клыкачей.

Пулемёты работали не смолкая, но ездоки не падали. Каждого защищало круглое прозрачное полотно, источающее желтоватое свечение. Пули рикошетили от них. Фёдор знал, как выглядят силовые поля, хотя вживую видел впервые. Люди подобной магией не владели.

— В штыки! — закричал капитан и запустил во врага каменное копьё, которое сам же создал в руке.

Фёдор крепче сжал винтовку. Примкнутый штык грозно смотрел вперёд. Большие, злые звери бежали сквозь лес, легко перескакивая или огибая преграды, а Фёдор не понимал, что делать. Боец, который вместе с ним упал в воронку, пропал. Сбежал, наверное… «Вот же трус!» — мелькнула досадная мысль.

Могучий зверь мчался прямо на Фёдора. Горящие синим огнём глаза клыкача смотрели в душу, как и злые раскосые глаза эльфа в позолоченной кирасе. Фёдор выставил вперёд винтовку и весь сжался.

Сильный толчок в грудь пронзил резкой болью. Сознание провалилось в пустоту.

Мой последний потомок погибал на поле боя, и я готов был стену грызть от досады из-за того, что некогда великий род бояр Колычёвых сейчас окончательно оборвётся. Когда-то я был могучим воином, овладевшим на высоком уровне чарами земли. Но мой нерадивый сынок так и не оставить после себя законного наследника, а потому единственным продолжателем рода стал его ублюдок. От него-то и произошли Кривоносовы, последний представитель которых только что оказался проткнут эльфийским копьём.

Я умер без малого три столетия назад, когда рать Великорусской унии разбила очередного татарского хана, прущего на нас из Сибири. Но те времена миновали. Сибирские княжества давно стали частью Руси, а цари и великие князья уже почти семьдесят лет пытались завоевать чужой мир. Как будто своего мало…

Однако наших царей и князей понять было можно. Тут водились такие полезные ресурсы, что трудно на них не позариться. Один красный торф чего стоит, который горит значительно лучше угля и который дал толчок развитию паровых двигателей в моём мире. А адамантий — и вовсе чудо-металл, превосходящий свойствами любую алхимически улучшенную железяку.

Но местное население не захотело пускать к себе чужаков. Хоть эльфов (или эльфов, как иногда произносили название этого народа) люди считали дикарями, на самом деле остроухие были в чём-то даже поцивилизованнее некоторых представителей рода человеческого, и покоряться нашим царям и князьям они не пожелали.

И вот теперь последний потомок, с кем я ощущал родственную связь, покидал физический мир. Я не мог его защитить, как не мог и помочь своей родне все эти годы. Даже очень могущественные духи не способны влиять на жизнь людей, и потому на протяжении трёх столетий я только и делал, что наблюдал, как эти недотёпы растрачивают силу рода. У первого Кривоносова было много маны, хоть этот ублюдок и родился от обычной женщины, а вот у последнего остались такие жалкие крохи, что не могли даже от удара копья защитить.

Как же хотелось вернуться и показать всем кузькину мать. Но такой власти я не имел. Мир духов — отдельно, мир людей — отдельно, и ничто не способно их соединить, чтобы общались с другими.

Каким образом я оказался в этом полудохлом теле, сам не понял, только ощутил острейшую боль в груди — там, где вражеское копьё проделало дыру. А вместе с этим на меня обрушился поток эмоций умирающего мозга, охваченного диким ужасом.

Такого я не ожидал. От боли не то, что пошевелиться, даже вздохнуть не мог. И всё-таки я, а точнее, тело моего потомка, куда меня затянула неведомая сила, было живо, и чтобы оно и дальше таким оставалось, требовалось срочно что-то предпринять. Духам неведома жажда жизни, но тут она охватила меня с такой силой, словно я прежде ни разу не умирал. Подыхать снова я очень не хотел. Шанс ведь какой мне выпал!

Мана в теле отчётливо ощущалась (наверное, мой дух усилил источник парня), и я направил её в область раны. Та была небольшой, но что творилось внтури, даже представить страшно. Копьё вошло глубоко, повредив и рёбра, и лёгкие, и наверняка сердце.

Тем временем бой продолжался. Вокруг гремела стрельба, лязгало железо, кричали люди: кто-то отдавал приказы, кто-то вопил от боли или ярости. Сейчас бы встать и разобраться с ворогами, да только не мог я, ибо неподвижно валялся пластом с дырой в груди. Страх прошёл, осталась досада на то, что меня закинуло в этого полумёртвого дохляка, который вот-вот ноги протянет.

Однако боль затихала, и рана как будто начала затягиваться. Неужели в этом теле возродилась моя прежняя мощь? Повезло, если так.

Сердце забилось ровно и сильно, а вскоре и дышать стало проще. Боль почти исчезла. Тем временем звуки битвы переместились куда-то дальше, а поблизости раздавались только стоны раненых и хрип волков.

Я поднялся и огляделся. Вокруг валялись люди, эльфы, клыкачи и железные туши шагоходов. Да тут половина человеческой армии полегла! Но и врагу досталось. Все, кого он бросил в бой, остались здесь. А в лесу хлопали винтовки, сопровождаемые постукиванием пулемётов. Значит, наши сумели продвинуться, несмотря на чудовищное сопротивление.