Ярцев дошел до открытых ворот лесопилки и скрылся за ними. Через минуту в динамике рации раздался его взволнованный голос:

— Ваше сиятельство, тут что-то не так. Лучше вам срочно уезжать на юг, ближе к имению. Я сам попробую разобраться.

Дальше я слушать не стал. Выпрыгнув из кабины пикапа и приказав бойцам оставаться на месте, я помчался к лесопилке.

Увидев меня, Ярцев недовольно покачал головой, но говорить ничего не стал. Он сосредоточенно отворачивал верхнюю панель взрывателя. Я заглянул под цистерну и посмотрел на экран с таймером: тот, как ни в чем не бывало, продолжал отсчитывать секунды, оставшиеся до локального апокалипсиса.

— Ты же сказал, что все готово! — накинулся я на Ивана.

— Я не знаю, что происходит! — испуганно закричал тот. — Я все сделал, как и раньше: ввел код, нажал на ввод, но таймер так и не остановился. Может он просто сломался, и бомба деактивирована?

— Это мозги у тебя деактивированы, — буркнул я, задумчиво разглядывая взрывное устройство.

На жалобно скулящего Ивана я больше не обращал никакого внимания: он свою функцию, пусть и не до конца, но выполнил.

До взрыва оставалось чуть больше двадцати минут. И тут меня осенила идея. Я схватил рацию Ярцева и прокричал:

— Гора, как слышишь? Прием.

— Слышимость средняя. Что случилось? — сквозь трескучие помехи послышался ответ Горина.

— Остановитесь, пока не выехали из зоны приема, — нетерпеливо сказал я.

— Готово.

— Твоя задача любыми способами выбить из пленников код деактивации взрывного устройства на цистернах с хлором. У нас осталось двадцать минут до химической катастрофы.

— Вас понял. Конец связи. — Посуровевшим голосом Горина прохрипел динамик.

Тем временем Ярцев осторожно отодвинул панель с таймером и забористо матюгнулся. От нее к взрывателю шла целая вязь проводов. Да уж, ковыряться с ними при катастрофической нехватке времени — та еще затея. Обрыв любого может вызвать немедленную детонацию, а найти среди них тот, по которому пойдет итоговый электрический импульс, задача почти невыполнимая. Вся надежда только на Горина.

Я сверкнул глазами в сторону пленного.

— Думай, Ваня, думай! Жить тебе осталось меньше двадцати минут, — холодно сказал я.

— Да я точно помню эти долбанные четыре цифры, — истерично заорал он. — Восемь, два, ноль, один!

Я замер и с подозрением уставился на Ивана.

— Еще раз скажи код, — резко переспросил я.

— Восемь, два… — Ваня замер с расширившимися от ужаса глазами, — или три? Бли-ин, я не помню, — заскулил он.

— Сколько попыток ввода у взрывателя? Отвечай! — гаркнул я на Ваню.

— Три-и, должно быть три… или две? Я не знаю точно-о, — подвывал бледный, как полотно, пленник.

Мы с Ярцевым переглянулись.

— Дождемся Горина. Если у него не получится, то рискнем.

Ярцев кивнул, тяжело опустился на потрескавшийся асфальт и нервно глянул на таймер обратного отсчета: до взрыва оставалось девятнадцать минут.

— Может все-таки я один тут разберусь, ваше сиятельство? Если что, вы как-нибудь и без меня справитесь, но вот если вас не станет, то это повлияет на судьбы всех, кто живет и работает на вашей земле.

— Отставить панику, Виктор Петрович! — ободряюще сказал я. — У нас еще есть время.

И тут вдруг Ваня резко дернулся к таймеру.

— Там точно двойка, я вспомнил!

Ярцев еле успел его перехватить.

— Раньше надо было думать! — грубо оттолкнув пленника, рявкнул он. — Сейчас жди и не дергайся!

Я сел, прислонившись к колесу цистерны и замер в ожидании. Теперь лишняя суета была абсолютно ни к чему. Если и существует еще какая-то возможность по выходу из этого непростого положения, то до нее сможет дойти только спокойный и холодный ум, освобожденный от посторонних мыслей.

На данный момент у меня было, как минимум два варианта действий: ввести новый код Ивана или же обрезать вон тот красный проводок, который так сильно выбивался из общего пучка и уже давно мозолил мне глаза.

Я посмотрел на таймер: оставалось меньше десяти минут. Когда начнется последний тридцатисекундный отчет, я попробую свои два варианта.

И тут внезапно ожила рация. Прерываемый помехами, голос Горина прокричал:

— Восемьдесят четыре, ноль, один! Ярый, как понял? Прием!