— Понял тебя, Гора.

Мы с Ярцевым растерянно переглянулись. Теперь у нас было два варианта, отличающиеся друг от друга второй цифрой: Ваня утверждал, что там должна быть двойка, а по информации Горина — четверка. И кому же верить?

Я выхватил у Ярцева микрофон рации.

— Гора, опиши вкратце, как ты получил информацию.

После непродолжительного молчания Горин ответил:

— Словесные убеждения не помогли, тогда пришлось одному из них сделать очень больно. Второй все наблюдал. Картина была не для слабонервных. Ну, я ему, как полагается, сказал, что он следующий на очереди и ему будет гораздо хуже. Первый не кололся, и я его прикончил, чтобы еще больше надавить психологически на второго. После этого он сразу же выдал мне код.

— Как он себя при этом вел?

— В смысле? — на понял Гора.

— Опиши его эмоции после того, как ты убил его подельника, но перед тем, как он раскололся.

— Да ничего особенного: пустой взгляд в одну точку и просто сказал мне код, — растерянно ответил Горин.

— Как он себя вел? Злился, или, может, боялся, плакал, или, к примеру, ржал во все горло? Хоть что-то такое было?

— Да ничего не было! Просто уставился в одну точку, как кот на песочнице, морду кирпичом сделал и код мне выдал. — В голосе Горина сквозило непонимание.

— Понял тебя, Гора. Конец связи.

Я вернул рацию Ярцеву и пододвинулся к бомбе. Теперь я точно знал, какой из двух предложенных вариантов выбрать. Пальцы быстро пробежались по цифровой панели, экран с цифрами как-то подозрительно мигнул, и в следующий миг таймер остановился. Я с облегчением выдохнул и посмотрел на Ярцева. Тот удивленно хмыкнул и покачал головой. Было видно, что он и сам уже понял, какой код был верным.

Взяв рацию, я вызвал Горина. Когда тот ответил, я ледяным голосом сказал:

— Подойди к пленному, чтобы он слышал.

— Готово, — через пару секунд ответил Горин.

— Ну что, подонок, решил меня вокруг пальца обвести? Неудачная попытка. Восемь, два, ноль, один, — четко отделяя каждое слово, произнес я. А потом обратился к Михаилу Андреевичу: — Гора, пленника расстрелять на месте. Если б мы ввели его код, нас бы уже не было в живых. Конец связи.

Я вылез из-под цистерны и размял затекшую спину. Итак, первое дело сделано, но расслабляться пока рановато. Надо еще разобраться с заминированным участком в лесу. Да к тому же сейчас должны подъехать из комендатуры. Их также следует ввести в курс дела.

Но больше всего меня сейчас беспокоил Ярцев. Он стоял неподалеку и как-то странно смотрел на меня. И ежу понятно, что он в последние несколько часов увидел во мне совсем другого человека. Весь вопрос в том, как он теперь сам себе это объяснит? И удовлетворит ли его это объяснение?

Я, на всякий случай, старался держать его в поле зрения. Кто знает, на что он будет готов, если убедит себя, что от прежнего Александра Николаевича в этом теле ничего не осталось?

— Ваше сиятельство, вы сегодня очень необычно себя ведете, — услышал я немного растерянный голос Ярцева.

То, что в его голосе отсутствовала агрессия и подозрительность, было хорошим знаком. Теперь надо лишь немного подтолкнуть его к нужным мне выводам, а дальше он, наверняка, сам все додумает.

— Я сам, если честно, не совсем понимаю, что со мной происходит в последнее время, — задумчиво проговорил я, глядя Ярцеву прямо в глаза. — Это началось после моего ранения. — И я осторожно прикоснулся к шраму на лбу. — Вы когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным?

Ярцев отвел взгляд и глухо ответил:

— У меня есть несколько знакомых, которые, вернувшись с последней войны, вели себя примерно так же.

Ого! Меня подвели под ПТСР. Значит Ярцев вполне разумно объяснил себе мое поведение, как некое расстройство личности после полученной травмы. И это отличная новость! Теперь все мои непонятные поступки он будет воспринимать, как вполне логичные. А потом, я уверен, окончательно к ним привыкнет и перестанет замечать.

Я видел, что Виктор Петрович хочет что-то еще сказать, но не может подобрать правильные слова. Разговор застопорился и в воздухе повисла неловкая тишина.

И тут, как нельзя кстати, в открытые ворота въехал черный фургон комендатуры, прервав воцарившееся молчание. Одновременно с этим у Ярцева ожила рация:

— Ярый, это мобильна группа на пикапе. Нам подъехать?

— Да, подтягивайтесь, парни. Бомба обезврежена.

Из фургона выскочила четверка вооруженных бойцов, а вслед за ними показался человек в штатском. Роста он был среднего, телосложения обычного, да и лицо у него было какое-то простое, ничем не выделяющееся. Похоже, у него были хорошо прокачаны аспекты псионики и воздуха, да и уровень, судя по всему, не ниже третьего. Одним словом, мужик маскировался, что надо. Такой, если даже поговорит с тобой полчаса, все равно ничем особым не запомнится. И я точно знал: с таким лучше не юлить, а все рассказывать начистоту.