Воргулы находились на палубе почти что в полном составе. Часть охраняла, как и положено, часть не очень убедительно “дышала свежим воздухом” и прикидывалась матросами в стороне от основных событий.

Основные события представляли собой шикарную яхту, вцепившуюся в левый борт баржи занятными, смахивающими на абордажные, захватами, сходни с поручнями, лёгшие между кораблями, и делегацию, частью собравшуюся на борту чужого судна, частью - уже просочившуюся на наше.

Яхта… Высокая, из-за чего сходни были порядком задраны, длинная, с летящими очертаниями, узким корпусом и изящным, чуть вздёрнутым носом. Паруса она имела, но номинальные, явно не являющиеся основным источником движущей силы. Ни водяных колёс, ни труб видно не было, что непрозрачно намекало на магический движитель, что было чертовски дорогой и довольно новой технологией этого мира. Корпус вроде деревянный, выкрашенный в ослепительно белый цвет, а надстройка разбавляет его яркими красными и чёрными элементами и полосами. У носа - тщательно прорисованный сложный герб и изображения “регалий”, по которым тут считывали принадлежность судна. Оно же дублировалось флажками на длинной гибкой “антенне” в кормовом конце надстройки.

И эти самые регалии выдавали, что яхта входит в состав речного флота королевства. Что интересно, опознавательные флотские знаки королевства Нарсах мне изучать не доводилось, но память Арвина уверенно подсказывала, что это судно принадлежит королевскому флоту и закреплено за высшим чином одного из надзорных министерств. А ещё, ей, ущербной, показалось знакомым лицо одного из топчущихся на борту яхты мордоворотов, однако подробностей она выдавать не стала. Да и типчик утёк, сперва скользнув за спины других матросов, а после и вовсе исчезнув из виду.

Хм.

На борту нашей баржи обреталось трое матросов с яхты, типажа - боевики универсалы, форма, в целом, та же, но нашивки другие и манера держаться с табельным оружием вкупе как бы намекают. Они сопровождали одного чиновника, сухопарого и с не очень здорового, желтоватого цвета кожей. И здоровенной плешью, которую он даже не пытался прикрывать. Безжалостная статистика подсказывала, что лысина здесь - обязательный чиновничий атрибут. Выборка, конечно, такая себе…

Чиновник же сопровождал махрового аристократа. Тоже в форме… Но когда аристократы на высоких должностях носили казённую форму? Индивидуальный покрой, куда более качественные ткани, позолоченные пуговицы, вышивка… Ну и форменный уничижительный взгляд на холёном лице с тяжёлой нижней челюстью и аккуратно выщипанными бровками.

Да, в королевстве уже лет пять как мода на тонкие, изящно выгнутые брови, спасибо памяти Арвина, продолжающей спонтанно включаться на всякие незначительные детали.

Аристократ сверлит меня холодными, синевато-серыми глазами. Халвард и капитан баржи, что заступили ему путь, тоже на меня полуобернулись и смотрят с лёгким оттенком неудовольствия.

— П-простите, я не вовремя? — пролепетал я, изображая растерянность.

Взгляд моего опекуна ясно говорил, что не вовремя, но сам он произнёс благодушно и с намёком:

— Лучше вернись в каюту, сегодня прохладно и ветрено.

— Обождите, молодой… человек, — немедленно вклинился аристократ. — Вы, я так понимаю, и есть - Арвин?

— Мальчик плохо себя чувствует, да и сегодня слишком прохладно. Ему не стоит оставаться на палубе, — возразил Халвард холодно.

— Как вы выразились, мальчик - гражданин королевства…

— Которое так хорошо “заботилось” о нём, что мой сюзерен вынужден был предоставить ему своё покровительство! — повысил голос Халвард.

— Вы и дальше будете препятствовать мне переговорить с подозреваемым? — начал раздражаться чинуша.

— Подозреваемым?! — ахнул я, скользнув вперёд, и трагично вскинув руки к груди. Формулировка мне мягко говоря не понравилась, явно пора было вмешиваться в разворачивающуюся ситуацию. Хотя так не хотелось… Голова и так дурная и трещит. — Ваше высокородие! Неужто за мной числится какая-то вина?

— Вина - нет, пропавшим числитесь вы, если я правильно понимаю происходящее, и наши северные соседи не наврали в предоставленных таможне сопроводительных документах.

— Вы смеете обвинять королевский двор во лжи? — сузил глаза капитан судна. Хм, как задело-то его. Халвард, впрочем, тоже скривился. Или просто горцы не любят соседей до такой степени, что преисполняются верноподданнических чувств на чужой территории, даже если явно пренебрегают чинопочитанием дома? Занятно.

— Простите… - снова привлёк внимание к себе, изображая волнение. Немного дрожи в голос добавить. — Если вы действительно разыскиваете меня… Не могли бы вы назвать моё родовое имя? Моя память… Пережитое очень тяжело сказалось на мне. Собственное имя вспомнить было нелегко. Жизнь дома… Всё как в тумане. Мне кажется, отец погиб где-то за неделю до того, как всё произошло. А… матушка? Слуги?

Может даже слишком хорошо изобразил тревогу и волнение. Что-то такое дрогнуло в лице заносчивого аристократа. Не подозрение, нет, но и не жалость. Сложно иногда без развитых эмпатических сверхспособностей интерпретировать что-то, на что твоё подсознание настойчиво обращает внимание. Он на мгновение опустил взгляд, задумавшись, потом произнёс ровно и непреклонно:

— Эммелин Бёриндэр была убита. Обезглавлена. Поместье сожжено, с челядью расправились.

Я знал, что вероятнее всего так всё и произошло. Более того, по моим ощущениям, Арвин тоже знал о смерти матери. В его воспоминаниях о семье сквозила безысходность и одиночество. И надежда - глупая и отчаянная, из-за которой он только злился, злился на самого себя, беспомощного и бесполезного, и эта злость придавала ему сил. И Арвин боролся до последнего, чтобы вырваться, вернуться, узнать…