И они смотрели на меня.

Волевым усилием я вырвался из кошмара и открыл глаза.

Сердце дико колотилось, по ощущениям, где-то в горле, гулко отдавая в уши. В голове было пусто и ватно, только остатки кошмара цеплялись кривыми когтями, охотно подкидывая образы того, как мне выдирают ногти, потом ломают суставы. Пальцы, локти, колени, снимают кожу…

Судорожно втянул воздух сквозь зубы.

Это сон, это дурной сон, это просто…

Воспоминания. Я влип, попался, меня резали и пытали, убивая медленно, чтобы вытянуть больше силы.

Но я жив. И ничего не болит. Вообще ничего!

Тело непослушное, вялое, должно быть со сна, но определённо целое. Голова утопает в пуховой подушке, тёплые тяжёлые одеяла прижимают к перине, над головой квадратная рама полога. Перекатываю голову по подушке. Справа - собственно полог, тяжелый, кажется, бархатный, насыщенного тёмно-синего цвета с каким-то вышитым витиеватым узорчиком. Целый балдахин прямо. Слева - полог отодвинут, открывая вид на большущий камин, в котором за чеканным экраном весело потрескивает пламя.

Что? Как…

Мысли ворочаются вяло и слабо, в черепной коробке шок правит бал. Но в целом, если подумать логически - либо я попал под какое-то ментальное воздействие, либо снова переродился при полной памяти.

Последнее - сомнительно. Сам я ещё не умею, нарваться на естественную, редчайшую аномалию никакой удачи не хватит, а хорошо посмеявшийся надо мной тёмный бог вряд ли бы расщедрился на второе перерождение. Или в этом была его цель - макнуть меня в дерьмо и потом уже вручить нормальное тело? Да не, он, конечно, шутник, но не настолько милостивый. Зря, что-ли, контракты с ним нужно до каждой запятой проверять?!

Значит - некое ментальное внушение. Мощное, реалистичное, возможно и вовсе на основе чьей-то памяти. Тогда что именно мне внушают? Недели, проведённые у культистов-живодёров, и пытки, или то, что я жив, здоров, и даже не покоцан?

Не покоцан же? Смотреть было боязно. Вообще шевелится. Уж чего я не повидал за свою долгую жизнь, влипать в подобное мне не доводилось. И это ударило… сильно.

Попытался выровнять дыхание, чтобы успокоится и унять немного суматошно колотящееся сердце. Успокоиться, и…

Понял, что с дыханием моим что-то не то. И грудной клеткой. Вдыхалось как-то слишком уж долго, и по ощущениям, куда-то… глубже?

Рывком сел, откинув одеяло.

И с воплем шарахнулся в сторону, запутавшись в ткани, рухнув на пол, судя по звуку, что-то с грохотом сшибив… чем-то. Ушибся, дёрнулся ещё раз, пытаясь вырваться, снова ушибся и поистине героическим усилием воли заставил себя замереть. Перед лицом оказалась смятая ткань, под которой поблёскивают плотно прилегающие друг к другу чешуйки условно-ромбовидной, сглаженной на углах формы. Крупные, тёмно-коричневые. Чешуйки-то. Ниже они сменялись широкими пластинами цвета кофе с молоком.

Значит, не показалось. Змея.

Я нервно, глубоко и долго вдохнул. Чешуйчатый бок толщиной со среднестатистическую сосёнку, судя по движению ткани, медленно раздулся, между чешуйками показалась серая кожа.

Не успел толком обсосать напрашивающийся вывод - меня отвлёк характерный звук открывающейся двери. Обернулся резко, приподнимаясь на руках и ещё больше запутавшись в ткани… всем остальным.

По ту сторону постели оказался комод, опрокинутый чайный столик, собственно, дверь, и какой-то чахлый фикус или его муляж в углу, у окна. А в приоткрытую дверь заглядывала довольно миленькая девушка с курносым носиком, россыпью веснушек и рыжими кудряшками, выглядывающими из-под какого-то подобия чепчика.

Да и платье - сколько его было видно, выглядело строгим и каким-то… будто рабочая форма. Добавить белый передник - получится типичная горничная. Она встретилась со мною взглядом, отчего-то смутилась, что-то пробормотала неразборчиво и удрала, оставив дверь приоткрытой.

Ну, она не испугалась, во всяком случае. Смутилась. Да, я тут сейчас голый, но…

Опустил взгляд на собственный живот, туда, где бледная кожа перетекала в то ли кремовые, то ли бледно-жёлтые длинные пластины. Нигде ничего не торчало и не выпирало, и от этого сердце ёкнуло, пропустив удар, а на душе похолодело.

Где мои причиндалы?!

Дверь снова открылась, вынудив оставить разъяснение столь животрепещущего вопроса на потом. На этот раз открылась дверь широко, впустив в помещение мужчину в летах, однако выглядящего подозрительно хорошо для своих седины и морщин. Под строгим костюмом, напоминавшим то ли викторианский, то ли умарганский, угадывалось подтянутое тело, осанка навевала мысли о военных, а мелкие драгоценные украшения вроде тех же запонок и колец жирно намекали на состоятельность данного индивида. Взгляд у него был не то чтобы холодным… светлые, чуть выцветшие глаза смотрели внимательно и сдержано, без тени опаски или настороженности, что, наверное, и порождало такое впечатление. Жиденькая бородка клинышком и аккуратные усы теребили какие-то полузабытые образы из родного мира, но мне сейчас было не до того, чтобы копаться в воспоминаниях.