— Хочу знать, какую часть и кому я должна отдать, чтобы открыть производство и оформить патент, — закончила я.

Жрец поднял голову вверх, вытянул руки и что-то зашептал. Нервы успокаивает, или молится? Ладно, я подожду, дольше ждала.

Наконец, жрец дошептал свои молитвы и повернулся ко мне с деловым видом.

— Сколько за науку для других хочешь? Сама понимаешь — шила в мешке не утаишь, рано или поздно многие пожелают твои сыры делать, — строго сказал он.

Ага, мы, наконец, будем разговаривать, как деловые люди. Давно пора. Тем более, что у меня было время подготовиться к беседе.

— Обучать не буду, — сразу сообщила я. — Что подглядят-подслушают — то и возьмут.

Хоть сколько-нибудь поживу без активных конкурентов и смогу поднять своё хозяйство. Время летит быстро, а дел у меня невпроворот. Но, чтобы опять не стать невестой Саввы, я на многое способна.

— Каждый, кто будет делать для себя, заплатит мне медяшку в год.

— Бери две — одну ты отдашь в королевскую казну, — сказал жрец.

Быстро он перешёл на деловой тон, сразу видно, что не новичок в бизнесе.

— Тогда три. Не много?

— Три в год? Нормально. Одну в казну, что-то в храм пожертвуешь, и тебе доход останется.

— Тот, кто захочет торговать, заплатит мне в год две серебрушки. Одну в казну, остальное мне и на пожертвование.

Жрец уважительно покачал головой и откинулся в деревянном кресле.

— Не дороговато ли просишь, дева удивительная? За что тут две серебрушки платить? Ещё будут ли люди есть твои продукты?

— Будут, — уверенно кивнула я.

Конечно, будут, куда они денутся! Не сразу, но забудут своё предвзятое отношение к молоку, а потом распробуют вкус и оценят пользу. Производство выходит дешёвое, и, если всё пойдёт по плану, через год творог и сыр начнут делать в каждом хозяйстве, где имеется корова.

За этот год я, что называется, «сниму сливки», а потом буду получать не очень большой, но стабильный доход. Может, и продажу прикрою — придумаю что-нибудь другое. Или, наоборот, развернусь не по-детски и поставлю завод.

Домой мы с Феней возвращались довольные и счастливые. Идти пешком не пришлось — на повороте от храма устроились на попутной телеге. Резвая лошадка довезла нас почти до села, каких-то полкилометра оставалось пройтись.

О том, что в селе что-то происходит, первой догадалась Феня.

— Чего тихо так? — забеспокоилась она. — Где люди?

Зря волновалась. Первый же пойманный за рубашонку пацанёнок сообщил, что в деревню приехал господин.

— Сам! На лошади! Весь народ к колодцу побежал! — выпучил глаза, сообщил мальчишка.

Мы тоже пошли к колодцу. Там, в центре села, была устроена небольшая площадь. Здесь объявляли разные важные новости, сюда вечерами сходились хозяйки, чтобы вдоволь поболтать и посплетничать у колодца. Во многих дворах были свои, но надо же народу где-то пообщаться!

В центре площади, в деревянном кресле, которое притащил запасливый староста, восседал граф Венсан.

Именно восседал, а не сидел, потому что вид у господина был поистине царский. Разве что глаза немного выдавали его любопытство — граф внимательно приглядывался к народу, словно кого-то искал.

Староста, явно не ожидающий визита, тем не менее быстро пришёл в себя. Достал из-за пояса какие-то свои записи (Не ожидала, что деревенский староста умеет писать и читать! Интересно, я-то умею? Надо проверить) и неторопливо, старательно, перечислял графы. Чего, сколько и какого качества будет доставлено в нужные сроки.

— Яйца отборные, свежие — полтелеги к концу недели сам привезу. Мёду гречичного, цветочного, ягодного — всё по три бочонка, как уговор был, доставим вскорости. Зерно графское уж отгружено и в ваши закрома ссыпано. Доброе зерно, чистое — урожайный нынче год.

Староста перевёл дыхание и продолжил:

— Брюквы свежей, морквы, овощей для графского стола…

— Понятно, — перебил его граф Венсан.

Он увидел меня и кивнул едва заметно.

— Жалобы есть? Судить, разбирать, порядок поправить кому надо?

Народ задумался. То ли боялись сказать, то ли в самом деле в деревне не было никаких конфликтов, которые стоило бы решать на графском уровне.

— Жди меня у себя, скоро подъеду. Людей моих накормить, коней напоить и протереть, — граф повернулся к старосте, встал с кресла и собрался уже сесть на коня, когда из толпы выкрикнул знакомый голос.

— Есть жалоба, есть, господин наш милостивый!

Люди оживились. Послушать чужую жалобу — что может быть интересней?

Толпа расступилась, и из неё, под ноги графу Венсану, упала моя несостоявшаяся свекровь.