— Погоди-ка! — я пощелкал пальцами, пытаясь поймать эту мысль. — Что-то такое я уже где-то… Ага!

Я посмотрел на распечатку с конкурсным положением, потом — на Юру Ляшкова и широко улыбнулся: был у меня опыт в той, прошлой жизни, на заре педагогической карьеры. Две хорошие девочки сетовали, что всех их одноклассницы якобы живут полной жизнью — встречаются с парнями, имеют какие-то сторонние источники дохода, и вообще — состоялись как взрослые дамы, а вот сами они нецелованные ходят! И я тогда предложил им провести социологическое исследование — на злобу дня! Почему бы не обыграть эту тему с Ляшковым?

— А хочешь — научный подход? Скажи, а девчонка, которая тебе нравится — она толковая? Если мы ей за десятку по обществоведению за четверть предложим в научной работе поучаствовать, она как, согласится?

— О, да! — обрадовался он. — Да вы ее знаете!

— Ясное дело — знаю, я тут уже полгода работаю. Так, Ляшков, садись, бери в руки листок, ручку и пиши…

— Что — пиши? — удивился он, но листок и ручку взял. Ту самую, которой Вельзевуловна единички в рядок выставляла.

— Опросник для большого социологического исследования на тему «Почему все, но не я?»

— А? — он аж глазами захлопал.

— Бэ! Пиши! — я встал и заходил перед доской, вспоминая, что мы там такое спрашивали, чтобы главные вопросы — про отношения и секс — были замаскированы. — Итак, первый вопрос! Получали ли вы за свою работу деньги в этом году? Записал?… Ага, варианты ответов: нет, иногда, да — регулярно подрабатываю. Следующий вопрос! Как вы думаете, зарабатывают ли деньги своим трудом ваши сверстники?.. Варианты: почти никто, некоторые из них, почти все — это распространённое явление. Так, дальше…

В общем, я поймал кураж. Успеваемость, работа, физическое насилие и драки, отношения и интим — это понятие гораздо более широкое, чем просто секс — и оценка раннего начала половой жизни, а еще — оценка своей внешности, оценка (по мнению респондента) сверстниками своей внешности, и умственных способностей… Я-то знал, чего хочу этим добиться. А вот Ляшков и все остальные местные тинейджеры этого еще даже и не подозревали.

Штука была в том, что там, на Земле, выверт получился знатный! По результатам опроса почти тысячи учащихся выпускных классов, оказалось, что все на самом деле — хорошие, но боятся в этом признаться. Все думают, что остальные — плохие, и что остальные считают, что хорошим быть непрестижно. Как оказалось, почти все юноши и девушки — каждый в отдельности — придерживаются вполне традиционных представлений о добре и зле, о насилии, интиме, деньгах, и имеют вполне адекватную самооценку. Но по какой-то непонятной причине считают, что озвучивать это вслух — стыдно, ибо остальные круче, опытнее, прожженнее.

Те самые остальные, которые думают точно так же. Но боятся в этом признаться.

Посмотрим, что получится на этот раз, здесь, на Тверди?

* * *

Глава 11

Общественная нагрузка

Около моего подъезда стоял грузовик — явно армейский, выкрашенный в оливковый цвет. Кравченко — бывший земский активист и депутат, в теплом бушлате и с красной повязкой на левом плече раздавал народу автоматы Татаринова. АТ-74 — старые, но надежные машинки, которыми до сих пор вооружали пехотные земские части в Государстве Российском. Я сунул руки в карманы куртки и подошел поближе.

Знакомые мужики-снага из беседочного Клуба любителей бырла и настольных игр теперь выглядели куда как грозно: как настоящие партизаны! Мохнатые шапки-треухи, стеганые толстые ватники оливкового цвета, красные повязки, трехпалые варежки, валенки… Отто Шифер тоже был здесь, и другие мужчины из нашего дома — все в оливе. Они негромко переговаривались, кто-то курил, другие — подтягивали ремешки разгрузок, приноравливались к снаряжению, распихивали по кармашкам автоматные магазины: каждому полагалось по три штуки.

— Здорово, Серафимыч! Ты тоже — гражданский долг исполнять? — спросил Кравченко.

Я развел руками и кивнул. Конечно, чисто теоретически можно и плюнуть на эту самую Добровольную Народную Дружину, и не дежурить на блокпосту и не ходить в патруль, в конце концов — я же аристократ! Но живу-то в земщине, и выбор этот только мой и ничей больше, так что и ответственность за него нести мне. Все должно быть чудовищно и однообразно: раз ты здесь, будь добр — соответствуй. Что может быть тупее, чем дракон, рыцарь и землевладелец, мерзнущий на блокпосту с автоматиком в руках? Да ничего! Ничего тут тупого нет!

Сегодня была очередь нашего микрорайона, поэтому жены уже собрали мужьям тормозки, на работах в отделах кадров уже подписали отгулы, а представители власти уже раздали командирам групп закупленные из резервного фонда негаторы и сканеры магических эманаций.

Казенный ватник я надевать не собирался: термобелье, хемингуэевский свитер, две пары толстенных носков, родная олива и прочее наследие армейской жизни все еще служило мне добрую службу. У нас в Поисковом народ в ватники не наряжали, все-таки личный его высочества Федора Иоанновича батальон, под высочайшим патронажем — снабжение было на уровне! Разгрузку я, правда, взял стандартную, и автомат — тоже, чего выделяться? Вот лопатка — это да. Лопатка у меня своя, и она нашла свое место в специальном креплении у бедра.