…Господь Вседержитель…

Я ревел от боли, от того, что мне пробило грудину осколком или шрапнелью. Меня сбивало с палубы ударной волной. Я сгорал заживо так, что мои уши слышали шкворчание моей же плоти, полыхающей как факел.

Я ослеп от огня, который расплавил, выжег, заставил вскипеть мои глаза, но не чувствовал боли от гнева и злости, густо замешанной в крови, а мой товарищ, с глазами, но без рук, наводит меня, слепого, при ведении огня из зенитки по японскому самолёту. Мы, слепой и безрукий, продолжали вести бой. Нас вёл азарт, заветы Суворова, нас вела месть, нас вела солдатская гордость.

Я спиливал трубу на «Корейце».

Я умирал сотни и сотни раз, всеми способами, которые даровала нам природа и война.

Одетым в белое, я выходил в открытое море против пятнадцати японских вымпелов. Я выходил на смерть, и мёртвый не боится умереть, но имеет гордость.

Я адмирал, седой старшина, благородных кровей капитан и широколицый матрос, я слепец на огненном представлении бога войны. Я горел, взрывался и тонул, мои лёгкие наполнялись водой, а сердце горечью невозможности отомстить.

— Одичалая стая несётся, вселяя страх!

Словно гнев океана, врагам предрекая крах!

Бронёй глади морей рассекает на всех парах.

Обречённый на смерть, последний флот императора!

…

Меня прошивали навылет миллионы человеческих эмоций одновременно, заслоняя собой мощное течение боли, я испытывал азарт и безумие. Я плакал чужие слёзы. Нет мне покоя и не дарую я прощение.

Порывистый ветер нёс клочья тумана.

Из-за дробящей зубы боли я не мог понять, день сейчас или, допустим, утро. Хилеры, то есть целители армии гулей, закачивали в меня ману бочками, чтобы я не отдал концы следом за императорским российским флотом.

Надо сказать, что ни одного судна «цусимские» моряки российского флота с собой не подняли, не создали из воздуха, видимо Система решила, что мы в край охерели.

Я, не сказать, чтобы провёл ритуал молодцом. Меня вывернуло прямо на пляже, на котором музыканты играли, а я качал сквозь себя эмоции, ересь и боль.

И они вышли. Шагая по одному, а иногда и строем, облачённые в истлевшие рубашки, а группа Олега пела.

Они закончили песню «Цусима» и запели ещё одну песню, за ней второю и третью.

Моряки стояли громадным полукругом, пугающе сухие и чистые, молчаливые и всё же эмоциональные, вибрирующие в такт музыке и понимающие слова песен.

Поддавшись эмоциям, я достал божественный нагнетатель и врубил его на половину мощности. В эту секунду мне захотелось чтобы воды Южно-Китайского моря вскипели от звуковых волн рока, рассылая весть «Мы вернулись!».

Мы, мать его, вернулись и вернём своё.

…

А я сидел на камнях и с трудом выдыхал, не в силах встать.

— Пожалуй, на сегодня надо отдохнуть. К тому же восставшим нужно время, чтобы добраться до берега, — обескровленными губами прошипел я.

Олег и Суворов переглянулись, но спорить не стали. Как ни крути, я был не только спонсором этого шоу, но и ключевым элементом.

— Олег, Вас вернуть домой? Завтра надо ещё одну песню спеть, но сегодня… я манал, уже не могу, всё, Кощей выдохся.

— Надо же, Кощей кончился, — по-отечески усмехнулся Суворов.

— Нам Александр Васильевич обещал обеспечить охрану, так что мы, пожалуй, тут заночуем, — отказался музыкант.

— Как знаете. Разбудите меня утром, если за ночь местные крабы не сожрут. Кстати, у меня в этих водах есть свой ручной осьминог.

— О чём это он? — спросил Олег Суворова.

— Бредит, по всему видать, после боя такое бывает.

Меня подхватили сильные широкие руки. Повернувшись, я с удивлением, которое не мог выразить из-за невероятной усталости, обнаружил, что несёт меня Темник.

— Привет, друг! — слабо улыбнулся я.

— Я замотаю тебя в одеяло, босс, — пророкотал мой бывший телохранитель.

— Как сам?

— Поговорим утром. Вам нужен сон.

И я провалился в беспамятство, даже во сне у меня кружилась голова и болело всё тело, изувеченное океаном боли.

— Как ты? И зачем звал? — Локи был одет как всегда безупречно, в белоснежный костюм с серебристо-белой бабочкой, в рубашке светло-оливкового цвета. К этому добавлялась ещё и белоснежная улыбка.

— Ты беспокойный бог. Имеет смысл тебе показать всё это.

Мы шли большой делегацией по Мамаеву кургану. На свете есть ещё Малахов курган и оба кургана на «М» жирно отметились на Войне.