— А тебя, милочка, я попрошу следить за своим языком! — сказал Замойский. — Потому что ты — следующая.

— Следующая? — усмехнулся я. — С чего это вдруг?

— Потому что я заберу у тебя всё. Людей, завод, Фламберг. Оставлю ни с чем. Квартирка у тебя, говорят, есть в Югопольске — вот, с ней и останешься.

— Квартира на меня записана, — мрачно сообщила Ангелина.

Замойский зашёлся хохотом. Разрядила обстановку, рассмешило это его, ну, отлично. Я подумал, что это удачный момент — глотнул очередной эликсир и послал в сторону кучи големов.

Всё. Перерыв. В голове уже плыло, глотку сводили спазмы. И это был всего лишь «Кинетик-2». На «пятёрку» и тем более на «шестёрку» меня сейчас точно не хватило бы. Так, кратковременное хаотичное оживление небольшого предмета.

Но его хватило. Големы медленно начали двигаться. А Замойский этого, похоже, не заметил.

— Нет, Замойский. Это я заберу у тебя всё, — сказал я. — И жизнь — в том числе. Я хотел оставить тебя в живых, но ты сам определил свою судьбу. Покусившись на моих людей и моё имущество.

— Да? Ты мне угрожаешь? Это каким-таким образом?

— Таким! — послышался голос Рустама с пулемётной вышки.

И следом застеркотал второй пулемёт. Очередь расчертила дорогу прямо поперёк Замойского и его солдат.

Солдаты были мертвы, а Замойский нет. Упал на землю, схватившись за ноги, покрытые белым пламенем, затем пополз в укрытие.

Значит, это «Воздушный щит-1», что-то вроде тонкой плёнки, покрывающей силуэт. Возможно, работающих из артефакта. Отлично, подумалось мне. По крайней мере я знаю стихию и могу успешно бороться с помощью противоположной.

Ангелина тем временем метко сняла бойца, удерживавшего Изабеллу. Падая, он успел нажать на курок… Но Изабелла, похоже, был ранена только слегка — схватилась за раненое плечо и мигом скрылась в укрытии.

Не дожидаясь, пока оставшиеся в живых бойцы Замойского попадут по вышке, я из последних алхимических сил достал последний же эликсир «Щит-3» и выплюнул элементаля в сторону вышки.

Вовремя успел. Пули застрекотали по куполу укрытия.

Вака вторым пулемётом уже покрывал оставшиеся машины Замойского. В чудовищной пляске смерти два ствола не щадили никого.

Всё продолжалось недолго — ровно столько, на сколько хватило взятых пулемётных лент. Сперва замолчал пулемёт на вышке наверху, и логично: забираясь на вышку, Рустам взял только одну ленту. Затем — пулемёт Ваки. На какое-то время всё стихло. Замойский поднялся из кустов, направив револьвер на меня.

— Я выжил. Всё кончено, французишка! Ай!!!

Он попытался выстрелить, как вдруг пистолет с грохотом вылетел из его руки, а он схватился за пальцы.

— Что за… Кто это?!

— Что это у тебя на виске, посмотри? Какая-то красная точка…

Тётушка, понял я. Тётушка и её снайперская винтовка пригодились.

Замойский попятился в кусты, пытаясь скрыться от снайперской винтовки. И подняв руки кверху.

— Хорошо, хорошо! Ты победил. Ты победил в этой битве, но не победил в войне. Бойцы… Ты их всех убил! А здесь были люди дяди, не только мои! И лимузин, ты знаешь, сколько он стоит?! Ты же понимаешь, что он придёт с вопросом?

Я кивнул.

— Пусть сам приходит с вопросами. Я с ним договорюсь лучше, чем с тобой. Где твой дядюшка, кстати? Давно пора уже было нас представить, не находишь?

— У него дела. Вернётся только после нового года. Пока что я за главного! — провозгласил Замойский. — Я предлагаю сделку. Я предлагаю всё решить до того, как он вернётся и снесёт тебе башку. Скажу, что ты раскаялся за смерть бойцов и хорошо за это поплатился. Либо я забираю Ангелину, убиваю всех твоих людей — уж поверь, у меня хватит сил и ресурсов выследить всех их по одиночке. Либо… либо ты мне отдаёшь Фламберг и завод. Идёт?

— Фламберг и завод? А не жирно ли? Ты не боишься, что передача Фламберга не понравится не только мне?

— Ты хочешь меня уговорить остановиться только на заводе? — с напускной серьёзностью Замойский почесал небритый подбородок. — Что ж, по рукам! Я забираю только завод. И заправку в придачу. Идёт?

— Идёт! — внезапно согласился я.

Ангелина посмотрела на меня, как на умалишенного.

— Всё, тогда убирайся отсюда! — обрадовался Замойский. — Это теперь моё.

— Нет уж, Антон Аркадьевич. Всё должно быть официально. Я продам тебе завод за одну золотую «имперку», и мы подпишем договор.