Академики и старшекурсники наконец начали действовать организованно — теплые пледы, горячий чай в термосах, укрепляющие амулеты.

Один из преподавателей создавал небольшие согревающие печати, которые крепились прямо на одежду спасенных. Впрочем, большинству студентов они уже не требовались — моя целительская энергия полностью восстановила их способность поддерживать нормальную температуру тела.

Я наблюдал за потоком эвакуируемых. У самых дверей я заметил знакомую фигуру — ту самую девушку с каре, обладательницу весьма специфического «дара».

Она обернулась, кутаясь в плед, и наши взгляды встретились. Я приветливо помахал рукой, демонстрируя, что наш маленький секрет в безопасности. Она лишь отвернулась и поспешно скрылась за дверью.

Какая прелесть — похоже, в академии у некоторых личностей напрочь отсутствует чувство благодарности. А ведь я не только спас ей жизнь, но и промолчал о её… нестандартных увлечениях.

В помещении остались только академики и группа БМБ. Я медленно осматривал пространство, анализируя произошедшее. Что-то здесь не сходилось… Мой взгляд остановился на двери в дальней стене — её открыло только после того, как растаял основной массив льда. И тут картина начала складываться.

Эпицентр взрыва был именно там — вот почему тридцать человек, находившихся ближе к той двери, пострадали сильнее первой десятки. Физика распространения взрывной волны, даже если это волна магического льда, подчиняется определённым законам.

Решительно направился к двери. За ней обнаружилось небольшое помещение — типичный учебный кабинет, переоборудованный под хранилище.

Стеллажи с учебными пособиями, законсервированные магические образцы, старые парты, какие-то приборы под чехлами. А в центре — массивная глыба льда с непонятным силуэтом внутри.

Нагрев руку целительской энергией, я начал методично растапливать лёд.

Работа требовала ювелирной точности — малейшая ошибка в температурном режиме могла оказаться фатальной для того, кто находился внутри. Внезапно по ледяной глыбе пробежала сеть трещин, и крупный фрагмент откололся, явив взору женскую фигуру.

— О, а вот и виновница торжества, — произнёс я, узнав Софью.

Не успел я закончить фразу, как помещение наполнилось людьми. Главный лекарь, даже не потрудившись провести базовую диагностику, сразу активировал какое-то заклинание.

Я мгновенно считал изменения в организме девушки — замедление сердечного ритма, угасание сознания, принудительная блокировка энергетических каналов.

— Какого демона вы творите?! — мой возмущённый возглас заставил нескольких академиков вздрогнуть.

— В ней критическая концентрация маны, я ввожу её в кому, — отрезал профессор, не отрывая взгляда от пациентки. — Она нестабильна. Может произойти спонтанный выброс в любой момент…

В тусклом свете единственной лампы допросная казалась особенно мрачной. Серые стены из звукопоглощающего материала, покрытые тонкой вязью охранных рун, массивная металлическая дверь с магическими печатями, тяжелый стол, намертво прикрученный к полу стальными болтами.

Страйкер сидел, низко опустив голову. Из разбитой губы медленно капала кровь, образуя на отполированном металле стола небольшое темное озерцо.

Его руки были прикованы к подлокотникам тяжелого стула массивными браслетами, покрытыми древними рунами подавления магии.

Кандалы соединялись толстой цепью, пропущенной через кольцо в полу — стандартная мера безопасности при допросе особо опасных преступников.

Напротив него сидели двое агентов БМБ. Анна Платонова — высокая женщина с огненно-рыжими волосами, собранными в тугой пучок серебряной шпилькой.

Идеально сидящий черный костюм с серебряной отделкой подчеркивал фигуру, а на лацкане поблескивал знак старшего следователя БМБ. Ее точеные черты могли бы считаться привлекательными, если бы не постоянно играющая на губах жестокая улыбка.

Рядом с ней расположился Егор Лобанов — широкоплечий мужчина с военной выправкой и коротким ежиком седеющих волос. В отличие от своей напарницы, он источал спокойную уверенность человека, повидавшего достаточно, чтобы не поддаваться эмоциям.

Оба агента были в темных очках, что в тусклом освещении допросной казалось допрашиваемому дебилизмом.

Анна медленно листала документы на планшете, задерживаясь на особенно впечатляющих фотографиях. Ее длинные ногти, покрытые темным лаком, тихо постукивали по экрану.

— О, а вот интересный момент, — ее голос звучал обманчиво мягко, почти ласково. — Семья имперского советника Дорохова. — Она сделала паузу. — Муж, жена, трое детей… Как это было? Дети проснулись от шума и спустились вниз? Увидели, как ты разрываешь их родителей на части? — Она подалась вперед.

Страйкер молчал, но его плечи едва заметно дрогнули.