Так, Вика, на будущее — всегда иметь с собой какую-нибудь штуку с отражающей поверхностью, хоть бы и совсем небольшую. Оказывается, такое пригождается.

Звать перестали — я ощутила это. И понадеялась, что с той стороны точно так же ощутили меня — что я есть, но не могу нормально отозваться. Ладно, там не дураки, придумают что-нибудь.

Это я себя так успокаивала, а на самом-то деле хотелось бежать, орать, стучать в дверь или хотя бы бить эти самые горшки. Просто чтобы что-то делать, а не сидеть почём зря.

Засов зашевелился. И кто там? Наши или нет?

— Выходи, — сказали мне в приоткрытую щель.

— И кто это у нас там? — спросила я.

Что-то мне подсказывало, что наши бы не прятались, а раскрыли дверь широко. И были бы вежливы.

— Кто надо, тот и есть. Выходи и расскажешь, как убила Ужа!

— Никого я не убивала. И рассказывать буду только его высочеству.

— Поговори тут у меня!

Дверь распахнулась, на пороге возник мужик знакомого уже вида — серо-коричневого, всклокоченного. Знаем мы вас.

Я протянула руку в направлении полки, горшок взмыл оттуда и обрушился разбойнику на голову. Я наставила палец на второй.

— Эй, ты, не смей! Нас сюда потом ни в жизнь не пустят! — шапка спасла и смягчила удар, но всё же.

— И не нужно вас никуда пускать, — строго сказала я и пошевелила пальцем.

Горшок взмыл и тоже обрушился на голову, после чего разбойник исчез, и засов снова задвинули. Так-то.

Я сделала несколько кругов по моей темнице, потом снова села на пол. Кто знает, сколько это вообще продлится? Снаружи совсем стемнело, у меня тоже. Я пристроилась поудобнее, глаза закрылись.

Следующий раунд настал внезапно — я проснулась от грохота и воплей снаружи. Что, наконец-то драка? Наши наступают? Неужели?

Разобрать слова не удавалось, а кто-то что-то говорил, и, вроде, даже командовал. А потом дверь ко мне снова распахнулась, но — широко, и стоящий в ней тёмный силуэт заговорил знакомым голосом принца:

— Госпожа де ла Шуэтт, вы здесь?

34. Меня спасли

Я на всякий случай прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Да, это принц, никакого сомнения быть не может.

— Да, ваше высочество, я здесь.

Тут же в воздухе зажглись осветительные шары, и я увидела принца — он шагнул в мою кладовку и осмотрелся.

— Красота. Кто бил здесь посуду?

— Это я. Я защищалась, — сказала как могла уверенно, и попыталась поднялся на ноги, но никак не могла нащупать точку опоры.

И тут принц удивил совсем — шагнул, подхватил меня обеими руками и поднял.

— Вы можете стоять? Что вообще тут с вами было? Не говоря о том, как вы здесь оказались?

— Не дала себе труда прислушаться к ощущениям, наверное, они бы сказали мне что-нибудь. Вы не знаете, где мой Шарло?

Потому что он или сбежал, или я сейчас плохо о нём подумала, и жив ли тогда вообще?

— В доме управляющего, ему крепко досталось. Жив, ваш целитель осмотрел и перевязал его разбитую голову. Вы не видели, как это случилось?

— Нет. Он сказал, что вы зовёте меня, я и пошла. Кто-то очень качественно обманул его, выходит, а он маг, и не только маг, но ещё и выросший на улице беспризорник. Его так просто не обманешь.

— Я подозреваю иллюзию, у здешних разбойников нашлись очень хорошо сделанные артефакты.

— Вы их поймали?

— Да, — кивнул принц, и я выдохнула. — Пришлось позвать подкрепление, их было довольно много, но мы справились.

— А кто пытался дозваться меня? Я оказалась здесь без зеркала.

— Я и пытался. Потом уже ваш управляющий сказал, что ваша сумка осталась на столе и вас звать бесполезно.

— Увы, гладкие бока здешних горшков мне не помогли.

— Вы потому их и разбили? — усмехнулся он.

— Нет, нет. Пришёл разбойник и стал говорить, будто я кого-то убила. И чтобы выходила, ну и мало ли вообще. Он вошёл, я в него горшком и бросила, а потом ещё одним. Он и ушёл.

— Вы так метко бросаете горшки?

— Магией — дело нехитрое. Это руками я бы не смогла ни прицелиться, ни попасть. Тот разбойник был в шапке, это защитило его. Но шишки на голове всё равно есть, я думаю, если осмотреть головы — можно найти того, кто это был.

— Чего они хотели от вас?

— Тот разбойник, что упал, перед тем, как упасть, сказал своему товарищу, что им могут не заплатить. Наверное, за меня? Если я объявилась тут, как хозяйка, то они решили — уберут меня, и никто больше им не помешает?