Я шевелюсь, точнее — пытаюсь вертеть головой, но две ладони мягко охватывают её и фиксируют.

— Госпожа Викторьенн, вам не следует сейчас совершать резких движений, — продолжает врач. — Госпожа Эдмонда и господин Симон отправились в свои покои, и кажется, ваша демонстрация убедила их покинуть этот дом. Их вещи собирают, и госпожа баронесса даже нашла какую-то приятельницу, которая согласилась приютить их.

Точно, баронесса же подала на меня в суд. Но о суде я сейчас думать не могу, в мою голову не вмещается никакой суд, совсем. Как там говорила одна из любимых книжных героинь юности? Я подумаю об этом завтра. Вот, и я тоже подумаю завтра.

— Госпожа де ла Шуэтт, — начинает граф, и я невольно собираюсь вся. — Сейчас вам надлежит оправиться в постель, там немного поесть и после спать — сколько получится. Господин Валеран поддержит ваши силы, и проследит за вашим восстановлением. В идеале вы сможете подняться на ноги завтра, но — может быть и позже. И пока вы не вернёте силы, я запрещаю вам заниматься домашними, наследственными, финансовыми и прочими делами, какие у вас тут ещё есть. Все меня услышали? А я завтра приду навестить вас в любом случае.

И что я могу? Только согласиться и поблагодарить.

Я и впрямь уснула, стоило мне донести голову до подушки. Уснула крепко, без сновидений, и когда проснулась, по освещению было понятно — вечер.

Возле моей кровати сидели Тереза и господин Валеран, между ними висел… неяркий шарик, рассеивающий полумрак.

— Приветствуем вас, госпожа Викторьенн, — сказал врач. — Расскажите, как вы себя чувствуете.

Я попыталась пошевелиться… и ощутила слабость. Обидно — я только-только ощутила себя если не здоровой, то выздоравливающей, а тут опять двадцать пять. Так и сказала.

— Кажется, мне примерещилось, что я была уже почти здорова, — вздохнула я.

— Ничего страшного, Викторьенн, ещё будете здоровы, — ответил господин Валеран. — Если вы маг, то скорее всего, вам свыше досталось сколько-то силы жизни, она будет помогать в случае слабости, раны или болезни, но — во все последующие разы. Сегодня, увы, нужно ждать, вы должны восстановиться естественным путём.

— И… сколько времени это займёт? — осторожно спрашиваю я.

— Бывает по-разному, — господин Валеран взял обе моих ладони и держал их, мне казалось — сквозь его пальцы пробивается белое сияние. — Всё зависит от того, как много в вас силы, насколько вы сейчас опустошены. Может быть, уже завтра подниметесь, а может быть, ещё и попозже. Всё же, обычно способности пробуждаются раньше, в юном возрасте маги проще переносят и начальный выброс, и последующую неминуемую слабость.

Что ж, поверим, наверное, наш господин доктор знает, о чём говорит. Но есть ещё один вопрос, который необходимо прояснить.

— А что наша баронесса? Перебралась к приятельнице?

— Ох, Викторьенн! — вскинулась Тереза. — Конечно, я даже рада, что Эдмонда будет жить не с нами, но слуги уже болтают. Говорят, к госпоже де Конти собралось если не полгорода, то очень много кого, все желают послушать рассказ Эдмонды о тебе и жабах.

— Может быть, они послушают, и будут разумно опасаться меня? — усмехаюсь я. — Кстати, она ведь больше не плюётся жабами, я верно понимаю?

— Да, господин граф Ренар спас её, и снял твоё заклинание. Правда, посмотрел строго и сказал, что нужно быть осмотрительнее и не задевать магов. Но она, я думаю, не послушала господина графа, чтобы Эдмонда да кого-то послушала — должно было случиться что-то посерьёзнее! Кстати, господин Фабиан очень переживает за тебя, и уже несколько раз спрашивал, проснулась ты или нет.

— Господину Фабиану нужно сказать, что всё хорошо, так ведь? — я улыбаюсь нашему врачу. — И если всё будет в порядке, я завтра встану, и мы с ним досмотрим наши бумаги.

— Вам господин граф что сказал? Не заниматься никакими домашними и хозяйственными делами, пока он не разрешит. А он ещё не разрешил, — качает головой господин Валеран.

— Хорошо, я буду выполнять все предписания, — улыбаюсь.

Если мне светит полное выздоровление, то отчего не потерпеть немного?

— Вот и правильно. Кто бы знал, конечно, что так выйдет, — бурчал он тихонько, но я слышала.

— А поесть мне можно? — самое такое настоящее желание выздоравливающего, было очень здорово ощутить голод, обычный голод.

— Я сейчас распоряжусь, — кивнула Тереза.

— Проси, чтобы несли сюда, — я даже попыталась сесть, опираясь спиной на подушку, и у меня вышло. — И я верно понимаю, что вы оба тоже не ужинали? — дождалась кивка Терезы и усмешки врача, и добавила: — Тогда просите сюда еды на всех. Господина Фабиана тоже зовите. Обещаю о делах с ним не говорить, но если он увидит меня пускай слабой, но бодрой — думаю, и сам станет бодрее.

Так мы и сделали — нам накрыли без особого пафоса на небольшом столике возле моей кровати. Меня попытались кормить с ложки, я отвергла со смехом. О нет, пока могу что-то делать сама — нужно самой и справляться. Если что, всегда можно остаться без сил, без здоровья и без прочего важного тоже.