Эльфийка, не дожидаясь пока завеса рассеется, срывается навстречу обжигающим порывам ветра, откуда через секунду доносится её крик:

— Мощный шмяк по кумполу!

Бах!

И как только сгустки пара расходятся в стороны, моему взору открывается силуэт орка, который, сжав ноги между собой, поскуливая, лежит на земле. Мощный удар сапёрной лопаткой, и тело монстра обращается в бело-золотую пыль.

А над всем этим возвышается довольная донельзя дроу.

— Так понимаю, опять промазала? — усмехаюсь я.

— Опять промазала, — совершенно буднично кивает воительница.

В это мгновение на нас набрасывается новая группа противников. На этот раз три орка. Причём двое решают для начала покончить с ушастой, на меня же налетает третий.

Вооруженный копьём, он не позволяет мне приблизиться к себе. Чатланин с мерзкой гримасой выцеливает уязвимые места в моём экзодоспехе и методично продавливает его заряд.

Вот же дрянь такая! Цзянь встречает отточенный до блеска наконечник копья, когда мираж ужаса формируется за моей спиной и хватает древко оружия противника.

Чатланин недоуменно смотрит на происходящее, тщетно пытаясь выдернуть своё копьё из мощных лап миража, но куда там?!

Я ныряю вниз, заходя к орку на уровне пояса. Монстр яростно бросает своё копьё и, сцепив ладони над головой, намеревается снести мне башку. Да только я оказываюсь быстрее. Снова пламя души проскальзывает по лезвию цзяня.

Мощный укол, и струя огня впивается в живот клыкастого, прорываясь к его внутренним органам и испепеляя всё на своем пути. Чатланин вопит от боли и пытается погасить пламя, но разве это так легко сделать!

Следующий мой выпад отсекает монстру голову, и та глухо падает на землю. А через мгновение вспыхивает духовный доспех, принимая на себя удар исподтишка нового врага.

Даже не дожидаясь, пока тело собрата растворится во всполохах света, орк бьёт меня в грудь своей дубиной. Только духовный доспех позволяет мне уйти невредимым. Казалось, сколько бы магии я не вливал в свои мышцы, этого всё ещё недостаточно.

Орков слишком много! Они не жалеют ни себя, ни своих собратьев. Их цель одна — прикончить нас здесь и сейчас! Любой ценой!

Тем более что самый страшный грех они уже совершили, оскорбили собственного бога-покровителя!

Ещё один уродливый орк бросается в атаку, что вынуждает меня полностью отдаться происходящему.

Однако, сосредоточившись целиком на битве, я едва не пропускаю появление нового противника. Да ещё какого! Сам Верховный Глава Уррак не стал ждать, пока его воины измотают меня, и решает самолично покончить со всем!

Причём момент он выбирает максимально невыгодный для меня. Он определённо ждал идеального шанса с самого начала сражения!

С глумливым выражением лица Уррак швыряет в меня топорик. И уклониться от него у меня никак не выйдет, я не забываю о неприятеле перед собой.

Метательный топорик источает разрушительную ауру, видно, что это не простое оружие, а какой-то шаманский артефакт, если не того хуже!

Я не успеваю ни перенаправить ману с укрепления мышц на формирование телекинетического купола, ни отмахнуться от снаряда своим клинком.

Топорик приближается ко мне с ошеломительной скоростью, а я только и могу, что наблюдать за ним.

Тем неожиданней происходит трансформация моей собственной тени.

— Король Шурик, осторожно! — выкрикивает Проходчик и своим телом блокирует метательный топорик. Импульс оказывается столь велик, что парня отбрасывает на несколько метров в сторону.

Однако на этом ничего не заканчивается. Уррак, словно бы заранее подозревая о провале своей атаки, мощным прыжком оказывается надо мной.

Снова время замедляется до умопомрачительной величины. Орк передо мной координирует атаку со своим начальником, не оставляя мне шанса на выживание.

Клевец Уррака оказывается в опасной близости от моего виска, когда дубина второго воина движется мне точно в центр груди.

Это конец. От такой комбинации мне уже не сбежать!

И тут… весь мир вокруг нас словно замолкает.

Непонятное давление волной проносится по всей поляне. Замолкают все звуки, высекаемые искры теряют краски, смрад пролитой крови отходит на задний план.

Само пространство вокруг нас становится до того вязким, тягучим, будто мы провалились в бочку со смолой.