Впрочем, все окрестные мосты были разведены — так что это многое объясняло.

— Какая романтика, не находишь? — спросил я Илону, когда мы приблизились к ростральной колонне. Только редкие огни на набережной и лунный свет освещали статую, придавая ей таинственный вид, — Окутав город тишиной и прохладой, на Петербург опустилась ночь…

— Да ты в душе поэт! — рассмеялась рыжая.

— Скорее, прозаик, — я вернул шутку, и приблизился к Нептуну, — Ну что, готова? Если заметишь, что кто-то приближается — снимай наконечники. Я сразу увижу и «вернусь».

— Хорошо.

— Тогда начинаем.

Я «соединился» с парящим в ночи Мунином, и передо мной вновь раскинулся изумительный вид на северную столицу с высоты птичьего полёта.

И буквально через несколько секунд его расчертили три идеально прямые золотистые линии!

Они светились в темноте куда ярче, чем днём! И я совершенно верно угадал их направления! Ну… Два из них.

«Нижняя», если можно так выразиться, нить соединялась со шпилем Исакииевского собора. «Верхняя» — со шпилем Петропавловского собора. А «средняя» вела к дому Зингера. Она заканчивалась прямо в куполе здания. Мне показалось, что под ним что-то мерцает, и я незамедлительно заставил Мунина спуститься.

Ворон сложил крылья, и камнем рухнул вниз. Затем, повинуясь моей команде, расправил их, поймал тёплые воздушные потоки, и плавно заскользил по ним над Невским проспектом.

Не знаю, что сейчас ощущало моё тело — но сознание пело во весь голос! Ощущения были просто невероятные, и хотя я уже не первый раз так «летал» — всё никак не мог насытиться эмоциями, которые дарил полёт.

Эх, как же мне не хватает возможности свободно летать самому! Скорей бы вернуть этот навык…

Под куполом дома Зингера что-то ярко мерцало — но облетев его по кругу, я так и не смог понять, что это такое. Слишком смазанным было это свечение, да и терялось где-то на винтовом пролёте лестницы…

Впрочем, я был уверен — оно там появилось неспроста.

Неожиданно свечение исчезло, а золотистые нити исчезли. Я тут же «отключился» от зрения ворона, и вернулся к Илоне.

— Патрульный катер! — прошипела она, передавая мне уже снятые наконечники, — И кажется, идёт в нашу сторону!

— Валим отсюда!

Мы рванули к пешеходному переходу, как раз в тот момент, когда за спинами раздались звуки сирены и голос, что-то бормочущий в громкоговоритель.

Хохоча, мы пронеслись мимо здания Биржи, свернули в один переулок, другой — и вскоре оказались у входа в наш отель.

— Ну что, успел увидеть что нужно? — спросила подруга, когда мы остановились.

— Да. Думаю, нам нужен дом Зингера.

— Купол?

— Как ты догадалась?

— Это единственная часть дома Зингера, которая осталась с середины восемнадцатого века, — пояснила Илона, пока мы поднимались в апартаменты, — Само здание было оперой, и построено чуть раньше, но дотла сгорело в пожаре. А вот винтовая лестница и часть купола уцелели — правда, раньше они были частью декораций, и никакого купола не было. Так что…

— По времени совпадает с жизнью твоего сколько-то там раз прадеда?

— Именно!

— Ну что-ж, — я открыл номер и зашёл в него первым (похищение Илоны давало о себе знать), — В таком случае предлагаю не нарушать закон, а пойти туда абсолютно легально — утром.

4 июня 2031 года. Санкт-Петербург. Дом Зингера.

Дом Зингера, массивное здание из серого гранита с удивительной лепниной и коваными элементами на фасаде, высился над Невским проспектом.

Словно застывший каменный исполин, своими окнами он наблюдал за бурлящей жизнью города — за стремительным потоком машин, за толпами пешеходов, ежесекундно проходящих мимо, за проплывающими по каналу Грибоедова прогулочными яхтами с веселящимися на них людьми.

Мы приехали к самому открытию, решив не ждать у моря погоды — но прибыли даже чуть раньше, чем нужно. Так что спокойно отправились завтракать в ближайшее кафе. Вернувшись минут через сорок, прошли через массивные двери и оказались в книжном магазине, в который превратили помещения первого и второго этажей.

Длинные полки, уставленные книгами и оформленные в виде древесных корней, извивались по залам. Солнечный свет падал сквозь высокие окна и окрашивал пыль, висевшую в воздухе, в золотистый оттенок. Но носа доносился аромат старой и новой бумаги, а ещё — кофе, из расположенного на втором этаже кафе.

— Раннее утро! — удивился я, проталкиваясь вперёд, — Тут всегда так много людей?

Кого тут только не было!

Посетители — пёстрая смесь. Студенты-неформалы в яркой одежде, с рюкзаками. Финансисты в деловых костюмах. Художники в беретах, старые профессора с записными книжками, молодые пары, держащиеся за руки.