На вопросы я отвечал невнятным мычанием. Один немец потянулся снять с меня шлем, чего мне категорически не хотелось, но я позволил ему поднять прозрачный щиток. И дико заорал. Одновременно я начал стрелять. Хвала архитектору, спланировавшему такие широкие лестницы. Весь отряд скучковался вокруг меня, не перекрывая друг друга. Ну и изобретателю этого пистолета тоже слава. Патронов хватило с запасом. Раненых я оставлять не стал. Сразу стрелял на поражение.

Солдат, зашедший в квартиру с ранеными, куда-то затихарился. Тратить время на его поиски не счёл нужным, так как внизу раздался топот убегающего. Зато теперь ясно, что спускаться по лестнице смысла нет. Там меня ждут большие неприятности, которые я могу не переварить. Количество пуль, которые я могу пропустить через себя, имеют предел, и он где-то рядом, судя по моему самочувствию.

Перескакивая через три ступеньки, я понёсся наверх. На последней площадке в стену были вделаны металлические скобы, ведущие к люку. Осторожно его приподнял и осмотрелся.

Обычный чердак с двускатной кровлей. Как-то раньше не обращал внимания на крыши местных многоэтажек. Теперь понятно, почему снайперы на них не сидят. Неудобно!

Вражин не наблюдалось, поэтому я выбрался на чердак и прикрыл люк. По-хорошему его надо чем-нибудь привалить, но ничего подходящего вокруг не нашлось. Хотя…

В качестве утеплителя на чердаке использовался шлак. Его я и нагрёб на крышку, стараясь делать горку по периметру люка. Пусть отплёвываются, если следом полезут. Лишним время никогда не будет

Было у меня желание растяжку поставить, только возможности и опыта не было. Навык минёра во мне не проснулся, а возиться с гранатами, опираясь на киношный опыт не самое благоразумное занятие.

Пробираясь между балками, почувствовал знакомую тягу. Похоже, где-то рядом накопитель лежит. Искать пришлось на ощупь. Тот самый спёкшийся кусок шлака, который стал накопителем, не сильно отличался от своих собратьев.

Впитав порцию живительной энергии, сообразил, что надо было сделать запас накопителей на будущее. Я мог ощущать их, лишь испытывая энергетический голод. В «сытом» состоянии я накопители вряд ли найду.

Чертыхнулся про себя и двинулся дальше. Экспериментировать у врага в тылу не самая лучшая идея. Элементарная логика подсказывала, что моя энергетическая ёмкость не слишком большая. Сколько я металла превратил в пыль за последнее время? Вряд ли много. Те пули и осколки, что пролетели насквозь, можно не считать. По моим ощущениям, на создание проницаемости энергии тратится значительно меньше, если вообще тратится, чем на разрушение материи. Значит, остаются пули и осколки, которые не пролетели моё тело насквозь, а отрикошетили от внутренней стороны броника и каски. Их раскрошило в пыль при возврате моего тела в нормальное состояние.

Прикинул, сколько это могло быть в граммах, и опечалился. В стенах мне точно застревать не рекомендуется. Слабоват я для этого. От пришедшей в голову мысли, даже замер. Если снять броник с каской, то я стану менее уязвим для стрелкового оружия. Мысль была интересной, но подкреплялась только моими рассуждениями. Поэтому раздеваться я не стал. Успею.

За размышлениями проскочил люк в соседний подъезд. Дом был длинный, многоподъездный, а у меня появилось желание убраться подальше от того места, где я нахулиганил. Крайний подъезд меня тоже не интересовал. В угловых квартирах народу должно быть больше по определению.

Крышку люка я приподнимал медленно, но предосторожность оказалась лишней. В поле зрения никого не было. Стараясь не шуметь, спустился на площадку.

До пятого этажа я добрался без всяких проблем. Подъезд выглядел вымершим. Звуки выстрелов слышались с улицы, а здесь стояла относительная тишина. Даже двери во многих квартирах остались на месте. Замки выломали, но с петель не сорвали.

Я почти проскочил площадку, как позади меня открылась дверь. Луч света из квартиры осветил мою спину.

— Mais qui es-tu au fait? — Раздался шепелявый вопрос, явно на французском языке. Решил не реагировать, надеясь молча проскочить дальше, но француз повысил голос и продолжил сюсюкать, явно чем-то у меня интересуясь. — Qui es-tu et que fais-tu ici? Le secteur de responsabilite allemand commence dans le batiment suivant.

— Же не ман паси жур! — Прошипел я, резко оборачиваясь к нему и быстро сокращая дистанцию. — Мюсье!

Не обращая внимания на луч фонарика, бьющий в лицо, я левой рукой ухватил француза за грудки и притянул к себе. Мой пистолет упёрся ему под подбородок. Чёртов лягушатник, вместо того чтобы заткнуться, тоненько запищал. И довольно громко, скотина такая. Пришлось заталкивать его в квартиру, предварительно ткнув пистолетом в солнечное сплетение. Француз резко замолк, силясь вдохнуть в себя немного воздуха.

— Que t’arrive-t-il, Jean? — Раздался из комнаты встревоженный голос. Повезло, что дверь в неё была прикрыта, и меня не видели люди, сидящие там.

Судя по звукам, двигался там не один человек. Открывать стрельбу не хотелось. Так хорошо и тихо спускался, зачем народ опять баламутить? Пистолет перекочевал в карман броника. Француз получил удар в висок с выплеском энергии. Немного не рассчитал. Хотел его оглушить, но половина черепа, вместе с содержимым, покинула своего хозяина, перекочевав на стену. Жесть.