Я плавно смещал поток магической энергии вдоль шейного и грудного отделов позвоночника. Основная цель на сегодня — убрать воспалительный процесс. У меня это получалось, не впервые приходится, но также, как и у другого пациента с Бехтерева, воспаление уходило очень неохотно. Пришлось пройтись несколько раз, чтобы увидеть существенное затухание.

— Пока на этом всё, к сожалению, — сказал я после завершения сеанса. — Всё остальное во вторник. А чтобы значительно улучшить ваше самочувствие понадобится длительное лечение, но об этом поговорим потом, после того как ваша голова примет нормальное положение.

Ему я тоже выделил противовоспалительный препарат от Курляндского, объяснив, как его принимать и зачем он нужен. Заодно об опостылевших обезболивающих микстурах сможет забыть.

Думал побыстрее провести приём, раз уж так получилось, что задержался, а в итоге вышло всё наоборот, как обычно. Задержка с такими сложными пациентами только увеличилась. Когда мужчина так и вышел из кабинета со склонённой к груди головой, как и зашёл, в коридоре на какое-то время воцарилась тишина. Видимо посмотрели все на него и посчитали, что я не смог ему помочь. Потом я услышал, как его засыпали вопросами. Я не стал прислушиваться и выяснять, что там происходит, а позвал следующего по записи. Света идти вызывать опасалась, и я её прекрасно понимаю, поэтому взял на себя эту функцию.

Дальше всё-таки получилось ускориться. Трахеиты, бронхиты, тонзиллиты и один фронтит, то есть воспаление лобных пазух. Это всё проскочило достаточно быстро. Когда список иссяк, в коридоре остался один человек. Что удивительно, в листе записи его не было. Это был самый тихий и спокойный пациент. Просто смиренно сидел и ждал, поглядывая на дверь. Мне показалось, что он слишком бледный. Может хроническое желудочно-кишечное кровотечение?

— Я смотрю вы не записаны. А что у вас случилось? — обратился я к мужчине лет сорока, который выжидающе смотрел на меня.

— Температура не сбивается, боли в груди справа и дышать тяжело, — сказал он на одном дыхании, словно ждал команды, когда можно будет поделиться этой информацией.

— Проходите, я посмотрю, — сказал я, шире открыл дверь и сделал пригласительный жест рукой.

Мужчина с трудом поднялся с кресла и, пошатываясь, медленно двинулся в мою сторону. Теперь мне удалось лучше оценить его состояние. Он и сидел-то наверно тихо, потому что сил не было ничего требовать и доказывать. Я поддержал его, чтобы его не шатало, помог зайти в кабинет и довёл до манипуляционного стола.

— Давайте я помогу вам снять сюртук и рубашку, — предложил я свою помощь.

— А зачем их нужно снимать? — вяло поинтересовался мужчина. — У вас вроде не жарко, даже немного прохладно.

— Снять их нужно не потому, что жарко, — улыбнулся я. — А потому, что мне надо добраться до ваших лёгких.

Мужчина посмотрел на меня, сдвинув брови, потом всё же позволил помочь ему раздеться.

— И давно у вас такая высокая температура? — спросил я, чувствуя всё более отчётливо, что от него идёт жар, как от печки.

— Высокая температура появилась дней десять назад, — сказал пациент и его передёрнуло, когда я снимал с него рубашку. Похоже, что ему здесь холодно, по телу побежали мурашки. — Через пару дней удалось сбить и в течение недели больше, чем тридцать семь и пять не поднималась. А со вторника снова под сорок и микстуры уже не помогают. Я уже еле хожу. По комнате пройдусь и уже одышка появляется, а на второй этаж подняться, так вообще целая эпопея, два раза отдыхать приходится, воздуха не хватает.

— Всё с вами понятно, — вздохнул я и приложил ладонь к грудной клетке, собираясь сканировать.

— А что понятно-то, господин лекарь? — спросил пациент, уже никак не сопротивляясь моим действиям.

— Что у вас воспаление лёгких, — ответил я, продолжая сканировать. — Причём довольно распространённое и двухстороннее. Больше половины обоих лёгких в дыхании не участвуют.

— Ого! — удивился мужчина. — А я думал, что с таким не живут.

— Ну почему же, живут, — хмыкнул я. — Вы вон даже на приём прийти умудрились. А на дом не вызывали? Или хотя бы скорую? Ведь явно, что за последние пару дней хуже стало.

— Вы абсолютно правы, господин лекарь, — снова удивился он. — Со вчерашнего дня стало намного хуже. К лекарю я обращался, как только заболел. Он сказал, что это банальная простуда и ничего страшного. Что-то поделал рукой вот здесь, — он показал пальцем вдоль проекции трахеи. — А потом сказал какие микстуры пить и всё. Мне стало лучше, и я не стал больше никуда ходить и микстуры уже пить перестал. Когда снова температура поднялась, я снова взялся за микстуры, но легче уже не становилось.

— В нижней доле правого лёгкого у вас абсцесс, — сообщил я ему не особо радостную новость. — Ваша пневмония осложнилась абсцедированием.