Примерно за неделю до этого:

Уставший мужчина с хмурым выражением лица потирал синяки под глазами. После Третьего Прорыва у мэра Ульяновска прибавилось забот. Сильно. Он вкалывал куда больше прежнего, и откровенно завидовал другим благородным. Бумаги сыпались на стол нескончаемым потоком, в особенно острые моменты отчёты приходилось клепать едва ли не каждые полчаса.

Будто бы ему этого было мало, в комнату без стука ворвался его зам, граф Вятошин. Человек достаточно серьёзный, чтобы мэр не сомневался: без веской причины он бы себя так не вёл.

— Что там? — Устало выговорил мужчина, потирая виски. — Пожалуйста, скажите, что это что-то хорошее.

— И да, и нет. Мой друг, помните пропавших баронов? Тех, чьи тела пропали после боя несколько месяцев назад. — Вятошин возбуждённо и часто дышал, но не дожидаясь ответа затараторил. — Они вернулись! Пришли, все трое. Хотят видеть вас и собираются идти с сообщением к самому государю!

Мэр приподнялся, подался вперёд, облокотившись на стол.

— И что это должно значить?

— Они ничего не хотят говорить, пока не увидятся с вами. Кажется, они.. хотят передать какие-то требования.

Одно слово, но оно в корне меняло всё. Требования… С той стороны, да? Такого ещё не было. Вообще никаких попыток выйти на связь.

— Разве что.. я не уверен точно, но кажется, что речь пойдёт о сдаче какого-то человека в обмен на остановку продвижения Тёмных сил.

Оба вздохнули. Прекрасно понимали перспективы. Если речь пойдёт о какой-то важной для Империи персоны - их страдания не закончатся. Государь не согласится сдать своего человека. У Тёмных пока недостаточно сил, чтобы диктовать какие-то условия.

В любом случае, их нужно принять и выслушать. Если эти переговоры всплыли бы где-то - новость вышла бы сразу на первые полосы всех газет и в заголовки новостных блогов. И если есть хотя бы малейший шанс на то, что война, ослабляющая Империю изнутри, остановится бескровно, это будет идеальным вариантом для всех.

— Что ж, мой друг. Пусть пригласят их. Не узнаем, пока не услышим сами. Надеюсь, ты понимаешь, что никому за этими стенами нельзя рассказывать подробности?

***

Я не удержался и вышел на охоту. Ну а что? Шасса с самого утра твердила о том, что “очень близко” чувствует порождений Врага. Но даже побродив полтора часа, я так ничего и не нашёл. Ни единой зацепочки.

— Видишь что-то? — Крикнул я.

Продолжая крутиться в воздухе, то усаживаясь на ветви деревьев, то поднимаясь в небо, Шасса просто наворачивала круги. Мне не было слышно, что она там шипит, но понятно одно: поиски с треском провалились.

Может, и к лучшему. Я мог бы выдать себя, устроив настолько наглую нарезку тварей Мрака. Но грустно другое - я надеялся разобраться сильно раньше и пропустил утреннее построение. Дюн не будет в восторге, а кроме меня прилетит и моим соученикам.

Пришлось возвращаться ни с чем. Ещё и питомица опять запросила мяса взамен на свои долгие поиски. И чем ей только мышами на складах не питается?

Я, как мог, незаметно перебрался через стену в заранее подобранном месте. Пара выступов на холодной гладкой стене, ветка старого дерева… Несколько удачно расположившихся царапин. Кто-то бы даже не заметил этого, а я смог воспользоваться в своих целях. Перемахнул на территорию Академии, прокрался на завтрак.

Может, Дюн и не заметил вовсе?..

— А ты не торопился. крепыш.

Что ж, узнал кое-кто другой. Высокая брюнетка со спортивной фигурой в одежде в расцветке светлого мага. Разве что, вместо робы на ней были джинсы и топ. Заместитель Наставника, которая по утрам гоняла женскую половину световиков вместо него. Та, которую боялись, уважали, но за глаза называли считали лицемеркой, которая просто подлизывается к Дюну. И узнал я её не по голосу. По манере вести диалог: кулаку, прилетевшему мне в живот.

Я опять не стал блокировать удар, и ушёл на второй план, пустив Людвига порулить - кто знает, как сработают мои рефлексы? Тем более, я и так уже перегрузил мозг и устал.

***

— Кха… — Он начал медленно оседать.

Или нет… С удивлением тот разогнулся, встряхнулся, встал твёрдо и ровно. Всё-таки, у этой дамочки удар оказался полегче, чем у Дюна. Больше сработало самовнушение и неприятные ассоциации.

Но что реально было неприятно - в их сторону начали смотреть люди.