Я ускорил шаг и потопал в терем. Внутри было тепло. У стола стоял парень — молодой, с растрепанной русой челкой, в пыльной рубахе. Гонец. Я узнал его — он был с нами еще в Березовке, когда мы частокол ставили. Он выпрямился, увидев меня, и поклонился.

— Князь Антон, — сказал он, чуть задыхаясь. — Степан велел передать: одна деревня с нами. Добровольно пошла.

Мои губы дрогнули в улыбке.

— Какая деревня?

— Луговая, — ответил он. — В десяти верстах к северу отсюда. Староста их сам вышел к Степану как он пришел. Сказал, что слышал про тебя, про Переяславец, про Березовку. Хочет под твою руку. Степан дал им зерно, как ты велел, и обещал защиту. Они согласились.

Я кивнул, сдерживая радость. Одна деревня. Если Степан и дальше так пойдет, скоро у меня будут десятки сел вокруг. А это люди, руки, доходы.

— Сколько там народу? — спросил я, скрестив руки.

— Около трех сотен, — ответил гонец. — сотня рабочих рук, остальные — старики да дети. Но Прохор говорит, что могут больше дать, если защита будет.

— Хорошо, — сказал я. — Передай Степану, пусть продолжает. И скажи, что я доволен.

Гонец кивнул, поклонился еще раз и выбежал из терема. Я проводил его взглядом, а потом подошел к очагу, глядя на огонь. Три сотни человек. Не так много, но это первый шаг. Если деревни начнут сами ко мне тянуться, я смогу строить больше — и гридницы, и кузни, и стены. А главное — доходы пойдут вверх.

Перед глазами всплыло уведомление. Золотистая надпись гласила:

«Луговая присоединилась к владениям. Доходы увеличены на 50 гривен в месяц. Рабочих рук: +100».

Я хмыкнул. Вежа не теряет времени. Остаток очков влияния — 316 — тоже светился в углу. Мало, но с новыми доходами я скоро наберу еще.

Странно, что за союз с Такшонем Вежа ничего не дала.

Кстати, мне нужно было снабжение. Если мы идем на Киев, без снарядов не обойтись.

Я вышел во двор, и попросил дружинника привести гончаров и кузнецов к терему. Через полчаса уже собрались человек десять, крепкие мужики с мозолистыми руками и усталыми глазами. Я махнул им, чтобы подошли ближе, и заговорил:

— Слушайте сюда. Завтра армия выступает. Нам нужны снаряды — для катапульт и самострелов. Кувшины с горючей смесью, болты, все, что можете. Работайте день и ночь, если надо. Готовое грузите в обозы и отправляйте вслед за нами. Ясно?

— Ясно, княже, — кивнул старший кузнец, седой мужик по имени Гордей. — Сделаем. Сколько надо?

— Сколько успеете, — сказал я. — Но чем больше, тем лучше. На Киев идем, там без огня не обойтись.

Они зашумели, но не возражали. Гордей что-то буркнул про глину, остальные закивали. Я махнул рукой, отпуская их, и пошел к стене, где Ратибор возился с самострелами. Он поднял голову, увидев меня, и улыбнулся — редкость для него.

— Слышал, деревня с нами? — спросил он, откладывая тетиву.

— Слышал. Степа постарался.

— Дело трогается, княже. Скоро весь край твой будет.

— Посмотрим. Главное, чтобы армии хватило.

Ратибор хмыкнул и вернулся к работе. Ему нравились эти механизмы. Он даже получил навык стрельбы из них, иначе не могу объяснить столь быстрое мастерское владение арбалетами.

День прошел в хлопотах. Я обошел двор, проверил, как кузнецы разводят горны, как гончары лепят кувшины. К вечеру уже стояло десятка два снарядов. Я велел грузить их в телегу и готовить еще. Потом прошел к шатрам венгров — Такшонь сидел у костра, грызя жареную кость, и кивнул мне, как старому приятелю.

— Завтра выступаем? — спросил он, не вставая.

— Выступаем. Готовь своих.

— Мои всегда готовы, княже, — ухмыльнулся он и ткнул пальцем в висок. — А ты готов, избранный?

Я только усмехнулся в ответ и пошел дальше.

Ночь опустилась на Переяславец. Я лег в тереме, но сон опять не шел.

Да что же это такое? Хроническая бессонница?

В голове крутились мысли: деревня, снаряды, Такшонь, Вежа. Все складывалось, но медленно. Надо было двигаться быстрее. Завтра армия выступит, и я увижу, на что мы способны.

Утро следующего дня пришло с гомоном и топотом. Я проснулся от криков во дворе — дружина собиралась, киевляне Ярополка строились у ворот. Я вышел, натягивая плащ, и оглядел все это. Три армии, три полководца — Добрыня, Ярополк, Такшонь.

Веслава подбежала ко мне, глаза блестели от азарта.

— Лазутчики готовы, княже, — сказала она. — Куда их?

— С Добрыней пойдут, — ответил я. — Пусть вперед смотрят, следы ищут.

Она кивнула и умчалась. Кажется у нее появилась интересная «игрушка» — собственный отряд шпонов-диверсантов. Я пошел к воротам, где уже ждали мои полководцы.

— Выступаем, — сказал я, глядя на них. — На Киев.

Они кивнули, и армия двинулась. Я смотрел, как люди выходят за ворота и пыль поднимается над дорогой. Дело тронулось.

Армия вышла за ворота Переяславца. Три колонны растягиваются по дороге. Добрыня впереди со своей дружиной — крепкие мужики с топорами и самострелами, за ними Веслава с лазутчиками, темные плащи которых мелькали в утреннем тумане. Ярополк вел киевлян — пешие воины в кожаных доспехах, с длинными копьями, шагали ровно, как будто еще помнили дисциплину Святослава. Такшонь замыкал строй со своими галичанами — всадники с кривыми саблями и щитами, гарцевали на конях, в конце шли копейщики. Пыль поднималась столбом, солнце пробивалось сквозь облака.