Сейчас же все мысли в моей голове занимала лишь она. Я вспоминал её лицо, глаза, тонкий стан, охваченный модным пальто, кокетливо надетую меховую шапочку, её горделивую улыбку, посадку головы. Эх! С великим трудом я отвлёкся от мечтаний и принялся разбирать вещи. Сердце буквально разрывалось от тоски, но ничего, поболит немного и пройдёт, а пока лучше озаботиться насущными проблемами.

Нужно разобрать вещи и готовиться к будущим занятиям. Учёба ожидается напряжённая, а летом нам пообещали практику на целый месяц, я надеялся, что она окажется интересной и полезной.

Завтра приедет Пётр, и мы с ним сможем всё обсудить, я уже и заскучал по другу, а то дома, кроме как с матерью, поговорить оказалось не с кем. Поездки к дальним родственникам ярких впечатлений мне не принесли, так и провёл весь отпуск, наедаясь и отдыхая. Надоело.

Как я и ожидал, на следующий день приехал Пётр.

— Федя! — пожал он мне крепко руку, после чего мы с ним обнялись, — как ты?! Смотрю, раньше меня успел приехать!

— Да, я, как всегда, самый первый.

— Ага, а где Ефим?

— Он съехал от нас, мне комендант сказал, и кровать его уже забрали.

— Ну и слава Богу! Нам же проще.

— Согласен.

— Слушай, у нас сегодня ещё просто море времени, давай по городу прогуляемся, заодно и поедим где-нибудь? Наша столовая всё равно закрыта.

— Пойдём.

Мы засобирались и через полчаса вышли из общежития. Поймав извозчика, поехали на нём в центр.

— Хорошо-то как! — вымолвил Пётр, оглядывая заполненные народом улицы.

— Хорошо! — подтвердил я.

Доехав до центра города, мы расплатились с извозчиком и дальше пошли пешком. На улицах люди неспешно прогуливались или ехали в различных экипажах. Работали все магазины, привлекая внимание покупателей яркими вывесками. Мягко светило солнышко, изредка пробиваясь сквозь плотную завесу туч, да сыпал мелкий снежок, то усиливаясь, то ослабевая. В общем, обычная погода — павлоградская.

Народу на улицах оказалось много, и мы, ничем не выделяясь, влились в толпу праздношатающихся людей. По дороге проносились экапаж за экипажем. Обдав нас выхлопными газами, проехали два автомобиля, локомобиль, и тут из-за поворота неспешно выехал эфиромобиль, старой модели, его корпус более всего напоминал карету, так называемый ландоле, из числа самых первых и самых дорогих версий.

Со временем хром и позолота потускнели, но эфиромобиль не стал от этого хуже, он просто стал другим, более экстравагантным и раритетным. На карете имелся даже герб одного из Великих князей империи. Очевидно, что в кабине этого экземпляра сейчас ехал кто-то из высших лиц государства.

Эфиромобиль промчался мимо нас и остановился далеко впереди, возле внушительного здания Сената, а мы как раз подходили к мосту через канал. Мы планировали перейти его и, выйдя на Сенатскую площадь, повернуть в сторону, где в конце улицы находился небольшой уютный ресторанчик с недорогими ценами, как мне сказал об этом Пётр, а ему — сестра.

Мы спокойно шли, неспешно разговаривая и оглядываясь по сторонам, и, казалось, ничего не предвещало беды. Но нам в очередной раз повезло впутаться в неприятности, и не сказать, что мы тому виной, просто так случились обстоятельства.

Когда эфиромобиль остановился недалеко от входа в здание Сената, к нему подскочил дежуривший возле дверей мелкий чиновник или дворецкий, и раскрыл дверь кареты, то бишь, ландоле.

Не спеша, и явно никуда не торопясь, оттуда вылез высокий человек в мундире высшего чиновника империи. С другой стороны машины также открылась дверка и появился адъютант. Прибывшим оказался Великий князь Ростислав Владимирович, по какой-то своей надобности решивший приехать в Сенат. Он вступил на мостовую, оглянулся на своего адъютанта, чтобы что-то ему сказать, и тут началось.

От небольшой кучки праздношатающейся толпы вдруг отделился один человек, по виду студент, или даже гимназист, и быстро зашагал в сторону Великого князя, на ходу доставая из внутреннего кармана своего шерстяного пальто мощный револьвер с коротким, словно обрезанным стволом. Подойдя ближе, он выставил оружие прямо перед собой и стал стрелять.

— Бах, бах, бах, — прогремели подряд три выстрела, но все они не достигли цели. Адъютант, тщедушного вида мужчина в очках, успел увидеть, как незнакомец достал револьвер и, вскинув руки, выставил перед великим князем воздушный щит. Пули, уже набрав скорость, попали в него и увязли, словно мухи в киселе, только что не барахтались, а, теряя последние крохи скорости благодаря силе инерции, продвигались по миллиметру вперёд, стремясь пробить щит, но тщетно.

Ростислав Владимирович среагировал немного позже. Террорист понял, что его усилия тщетны и, выпустив оставшиеся пули из револьвера, отбросил его и полез в карман, достав через несколько долгих секунд бомбу. Оставшиеся пули также застряли в воздушном щите, а вот бомба могла поставить жирную красную точку на всём, и тут великий князь показал, что и он тоже что-то умеет.

Он проделал небольшие пассы руками, и кружившийся вокруг снег быстро стал собираться в комок, а собравшись в одно целое, ударил в террориста со всего размаха. Удар оказался такой силы, что отбросил нападавшего назад и, потеряв равновесие, террорист упал. Рука его выпросталась из кармана, с зажатой в ней бомбой, выпустила её, и та, заскакав по мостовой, взорвалась с оглушительным грохотом.