Фадеев заёрзал на своём месте.

— Это действительно необходимо? — тихо спросил он наконец. — Может быть, достаточно моего честного слова? Я никогда…

— Необходимо, — отрезал я. — Либо клятва, либо мы вернёмся к обсуждению других вариантов, и тогда мы расстанемся куда менее приятным образом.

Повисло молчание. Аристарх обдумывал положение, в котором оказался. Наконец, его плечи поникли — он принял решение.

— Хорошо, — практически шёпотом произнёс он. — Я дам клятву.

Я кивнул и достал нож. Фадеев вздрогнул, но я лишь сделал небольшой надрез на своей ладони. Протянул нож ему:

— Капля твоей крови — и мы начнём.

Купец с опаской принял нож и, поморщившись, повторил мой жест. Я взял его за руку, соединяя наши раны. Произнёс древние слова клятвы, которые он послушно повторял за мной, запинаясь от страха и волнения.

Во время ритуала я ощутил, как моя магическая энергия истощается. Однако в этот раз нагрузка была заметно меньше, чем когда я брал клятву с юриста Стремянникова. Тогда мне пришлось в одиночку заплатить всю энергетическую стоимость ритуала — 150 капель, потому что юрист не имел магического дара. А вот с Черкасским и теперь с Фадеевым всё иначе — затраты делились между нами, каждый расходовал примерно по 75 капель энергии.

Когда последние слова были произнесены, между нашими сплетёнными руками вспыхнула голубоватая вспышка, запечатлевая договор. Фадеев тяжело дышал, как после долгого бега. Клятва выпила его силы куда сильнее, чем мои — сказывалась разница в магических резервах.

— Что… что стало с моим человеком? — спросил он, когда снова смог говорить.

— Он пострадал за попытку воровства, — ответил я спокойно. — Забудь о нём. Теперь его судьба в моих руках. К утру вы должны покинуть пределы Угрюмихи.

Гораздо удобнее было бы, конечно, вернуть Черкасского торговцу, чтобы тот обеспечил транспортировку двойного агента обратно к Демидовым, но дальнейший контакт Тимура с Аристархом мог всё испортить. Ведь купец вполне мог захотеть расколоть моего нового человека или вовсе отыграться на нём за доставленные неудобства. Поэтому гораздо надёжнее будет, если они больше никогда не увидятся.

Фадеев понятливо кивнул, на его лице читалось облегчение — он благодарил судьбу, что остался жив и легко отделался.

— И помни, — добавил я с нажимом, — ты не имеешь права рассказывать кому бы то ни было обо всём, что произошло в деревне. Ни единой живой душе. Иначе клятва убьёт тебя.

Купец болезненно сглотнул и побледнел ещё сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно.

— Понял, господин воевода.

Я кивнул, удовлетворённый его реакцией, и перешёл к следующей части своего плана.

— А теперь давай поговорим о делах более приятных, — мой тон смягчился. — Теперь, когда между нами есть определённое… взаимопонимание, мы можем наладить нормальное сотрудничество.

— Сотрудничество? — в голосе Фадеева появились заинтересованные нотки.

— Именно. Ты ведь торговец, и я уверен, у тебя есть связи и возможности доставать ценные ресурсы и товары, — я поправил рукава рубахи. — Время от времени мне может понадобиться кое-что, что сложно найти в Пограничье. Если бы у меня был надёжный человек, способный выполнять такие заказы…

На лице купца отразилось понимание, а затем — проблеск надежды. В этом мире, как и в любом другом, деньги оставались универсальным языком.

— Конечно, господин воевода! — он заметно оживился. — У меня обширные связи во всех окрестных княжествах. Я могу доставать практически любые товары, от редких тканей до специй и металлов. Могу обеспечить быструю доставку и…

— Хорошо, хорошо, — остановил я его красноречие. — Я обдумаю наши потребности и составлю список необходимого. А пока прикажу своим людям вас освободить.

Я поднялся, давая понять, что разговор окончен, но вспомнил ещё об одном важном деле.

— Кстати, мне нужны все личные вещи этого Корнеева.

Фадеев поспешно кивнул:

— Конечно, господин воевода. Я велю принести их…

— Нет, — перебил его я, — мой человек заберёт их. Пусть только твои молодцы покажут, где они лежат.

— Как скажете.

Аристарх замешкался перед выходом из фургона.

— Господин воевода, — сказал он, набравшись смелости. — Я действительно не знал о намерениях этого человека. И я благодарен за ваше… понимание.

Искренность в его голосе заставила меня кивнуть:

— Я верю. А теперь идём, твои люди наверняка волнуются.