Рутину в Могилёве немного разбавило очередное возвращение геологов. Но именно что немного — они вполне освоили самостоятельные ремонт и переделку транспорта по имевшимся чертежам, таких «механизированных колонн» в этом сезоне работало уже четыре штуки, между прочим! Ко мне заехали по старой памяти — рассказать, что сломалось, поделиться идеями, да и у меня поинтересоваться, что нового может быть придумал. Узнав, что придумал я летательный аппарат, мало пригодный для применения в геологии интерес утратили. Про военную технику я, на всякий случай, рассказывать не стал, ну его.

Ну, а больше ничего значимого или хотя бы запоминающегося и не было — если личной жизни не касаться.

В личной, а точнее — семейной, жизни главной новостью оказался первый зубик у Ромки, который прорезался в пять с половиной месяцев — вроде как рановато, но юные маги часто развиваются быстрее неодарённых. Личная же жизнь получалась в буквальном смысле слова — налётами, пока погода позволяла. Но позволяла недолго — в середине ноября лёг снег, идею переставить дельталёт с колёс на лыжи я отверг. Смысл, если небо, как правило, обложено тучами с нижней кромкой метрах на ста, если не ниже, а верхней — никто не знает, где. В общем, поставил свой аппарат на зимнее хранение, напоследок пропитав защитной алхимией.

Ещё к личной жизни отнёс работу над новой пластинкой. После выхода благотворительного диска с песней «Осень — тёмная даль» могилёвская контора звукозаписи сама заслала ко мне гонцов с предложением сделать новый сборник. Пришлось идти на поклон к профессору — за консультациями и не только. Пластинку хотели назвать «Времена года», но про лето у меня ничего готового или хотя бы полуготового не было, так что назвали «Три сезона». Осень была представлена двумя песнями — новой, со штампом «понравилось Государю» и проверенным вальсом. За зиму отвечала «Снежинка» — оказалось, Ульяна с Машей немало репетировали её за прошедшее время, и два варианта партитуры сделали. Профессор посмотрел обе и буквально за полчаса сделал из двух одну, которую и Мурка, и Уля приняли с восторгом, прекратив, наконец, спорить, что лучше. Всё же богатый практический опыт — это тот аргумент, который проявляет себя наглядно и мощно. Весной были «Апрель» и «Этот мир». Получилось две «лёгкие» песни, две «тяжёлые» и одна танцевальная, она же — завлекалочка, «Вальс бостон».

Фирмачи хотели шестую, чтобы сделать по три композиции на сторону, но придумать что-то не удавалось. Предложил на выбор — гитарную, камерную версию новой осенней или «Куда уходит детство» в исполнении детского хора гимназии, который немало уже поднаторел в её исполнении (боюсь, некоторым ученикам от неё в буквальном смысле изжога). Партнёры ухватились за оба варианта, после чего начали забрасывать удочки насчёт восьмой, снова — для равновесия сторон. Для записи вокала с «Снежинке» и «Детстве» Ульяна должна была приехать в Могилёв после Нового года, я заранее договорился с Надеждой Петровной, что жить она будет у меня в комнате, для семейных студентов такое допускалось.

Выяснилось, кстати, что экзаменационной сессии у нас не будет, вместо неё состоится один сводный экзамен по специальности. Двести шестьдесят семь вопросов, по три на билет! По всем специальным предметам разом! Включая то, что изучали на втором курсе — и многие наглухо забыли, как только сдали! Ещё пугали тем, что кто не сдаст — вместо диплома получит справку, мол, «прослушал курс по специальности» и ведомость с результатами экзаменов за всё время учёбы. Зато зачётная сессия получалась очень большой, тем более, что мне ещё нужно было сдавать курсовой проект и два зачёта по факультативу. Если бы не закрыл большую часть зачётов «автоматом» — было бы вообще печально. Поскольку даже веселье по поводу представления дельталёта в роли веялки обернулось мини-кошмаром по расчёту производительности установки. Причём сам расчёт был простейшим, но вот найти методику и ту самую «одну формулу» в которую «только подставить» конструктивные параметры… Подсказал техник, работавший в академическом амбаре, дал полистать книгу, не столько старую, сколько потрёпанную, но с сохранившимися выходными данными. За это я на радостях подарил своему спасителю полдюжины бутылок с настойкой на изнаночной голубики, тоже своего рода редкость.

Короче говоря, весь декабрь я вообще не выходил с изнанки своей Академии, кроме поездок на службу. Там, помимо прочего, получил предложение от Пескарского поучаствовать в научной работе — он решил развернуть в диссертационное исследование методик определения идентичности происхождения двух разных проб.

— Сергей Михайлович! Но я же имею отношение только к одному методу, и тот — принципиально невоспроизводим! Да и исследовать в нём нечего, как я помогу?!

— А вы будете работать эталоном, с которым будем сравнивать все остальные способы. То есть с вас — анализ всех образцов, чтобы потом определить, какой из альтернативных методов более точен.

— Ну, если так…

За это заведующий лаборатории грозился вписать меня соавтором, не желая слушать моих возражений:

— Дядя Юра, я за работу-то взялся только после вашего перечисления вариантов решения задачи! Так что без вас — работы бы не было, потому что тему бы для неё не придумал.

Дед тоже поддержал идею, мол, хоть мне работу после выпуска искать не нужно, но в любом случае в резюме две научных работы за время учёбы в академии намного лучше, чем одна.

«Какие две, ты о чём?!»

«Математический журнал забыл уже?»

«Забыл. Полностью причём!»

«Эх, ты! Другой бы в рамочку на стену повесил, и статью, и обложку!»

Так или иначе, но зачётную сессию я сдал, точнее — обе сессии, и на факультативе было намного труднее, поскольку один из зачётов был аналогом экзамена по специальности, только «всего лишь» сто двадцать шесть вопросов в шестидесяти трёх билетах, плюс задача в каждом из них. Я на этом зачёте два с половиной килограмма веса потерял, в буквальном смысле слова! Причём последний килограмм, когда меня чуть не за уши тащили на «отлично», тогда как я уже и на «хоря» был согласен, но меня об этом даже не спросили! Да, всё правильно — зачёт на оценку, в отличие от первого из двух.