Вжух!

Получение диплома. Кадеты больше не кадеты, и впереди распределение. Счастье от того, что всё-таки получилось связать жизнь с тем, что так любишь.

Вжух!

Седой дедушка-генерал отказывает в службе в пограничных войсках и в аномальной разведке, зато предлагает «тёплое» местечко при МЧС.

Вжух!

Кровь, кишки, боль и крики. Покорёженные машины, обрушенные здания, сели, обвалы, пожарища и пепелища. Стресс зашкаливает! Невозможно спать! Невозможно есть! Невозможно хотя бы просто расслабиться, слёзы на глазах и вечный комок в горле…

Вжух!

Увольнение. Сердце рвётся от того, что нельзя забрать с собой овчарку Гретту — товарища и верного друга, с которым прошли огонь и воду.

Вжух!

Поиски работы. Полученная профессия столь специфична, что на гражданке ей буквально нет применения. На шее у родителей сидеть стыдно. Чтобы как-то перебиться, приходится временно устроиться официанткой…

Вжух!

Я вынырнул из воспоминаний Стаси Витальевны. Как будто, блин, кино посмотрел. Та-а-а-ак… в целом, про неё всё понятно. И даже есть мысль о том, как это можно применить. Правда, для этого нужно теперь поиграться с мозгами Франсуа Денисовича.

— Рабочий график шефа тебя волновать не должен! Не дорос ещё…

«Сопляк» — хотел было сказать пузан, но я экстренно поменял слово на:

— … щенок!

— Простите, шеф.

Я улыбнулся. Оскорбление я так и быть снесу. Запомню, отомщу, но пока что не придам ему значения, а вот ты, дружочек, прямо сейчас начал себя закапывать. Так продолжай же! Пой, соловушка, не стыдись.

— Не суй свой нос туда, куда самая последняя вонючая собака не совала!

«Самая последняя вонючая» — это от меня. Дотянувшись до мыслей Стаси Витальевны, я убедился в том, что управляющая начала потихонечку закипать. Нет! Понятное дело, что рассорить её с шефом из-за оскорбления пёсиков — идея утопичная. Но вот задать правильный настрой, вывести на эмоции, разозлить и взбесить…

— Не буду, шеф, — кивнул я. — Про субординацию слышал, впредь не повторится. Просто вчера в заготовочном цеху я видел брикет нечищенных кальмаров и подумал, что…

— Не твоё это собачье дело думать, сучий ты сын!

— Да я же как лучше хотел, — я виновато опустил глазки в пол. — Шеф, я понимаю, что мы начали не совсем правильно. Осознал, так сказать, больше не повторится и вот это вот все. Готов искупить кровью. Так что, может быть, вы всё же дадите мне шанс?

Франсуа Денисович сощурил глазоньки. Да так узко, что те превратились в две подозрительные запятые посередь толстой наглой хари. На самом верху его сознания соткалась новая мыстрестрочка. Говнюк думал, действительно ли он сумел меня прожать. Или я прикалываюсь? Дабы его мысли потекли в нужном мне русле я сделал максимально виноватый вид, при этом стараясь не заржать во весь голос.

— Ну ладно, — поверил в себя Денисыч. — В следующий понедельник можешь выходить на стажировку. Неоплачиваемую само собой. А там посмотрим.

«В следующий понедельник меня здесь уже не будет», — подумал я, а вслух сказал:

— Спасибо.

— Свободен.

— Франсуа Денисович, а можно ещё вопрос? Я знаю, что у вас послезавтра мероприятие и просто мечтаю посмотреть, как ваша команда отдаёт предзаказ.

— Нет! — шеф аж по столу хлопнул своей пухлой ладошкой. — Хочешь, чтобы у меня все поминки псу под хвост пошли?! Мы вообще-то не сраных собак кормить собираемся!

— Франсуа Денисович, я к плите даже не подойду, клянусь!

— А зачем ты мне тогда нужен?!

— На подхвате буду. А то вдруг, как вчера получится?

— А что было вчера? — оживилась Стася Витальевна.

Управляющая уже дошла до определённой кондиции. Ещё не мстящая валькирия с еловым страпоном наперевес, но уже очень близко к этому. Судя по всему, они с шефом и без того друг друга не жаловали, а тут ещё столько оскорблений в адрес обожаемых собачек, да ещё плюс ментальное воздействие.

Да-да! По ходу разговора, я подтягивал раздражённые мыслестрочки Стаси повыше и как мог удерживал их на плаву. Для пущего эффекта, ещё и воспоминание про любимую Гретту вытащил. Так что настроеньице у управляющей испортилось в чепуху. И ей уже буквально не терпелось на ком-нибудь сорваться.

— А что вчера было? — нахмурившись, переспросил у меня шеф с понтом дела не понял.

Ну а я не растерялся и довольно подробно расписал свой давешний подвиг с мармитом и спасением овощного пюре.