— Заяц, стой! Ты что, серьёзно в это веришь? — я сжала его лицо ладонями, заглядывая в глаза. — Эти остроухие клоуны ни одного правдивого слова не сказали. Ты же взрослый человек, должен видеть! Всё это бред сивой кобылы. Им что-то нужно, и чудесное лекарство просто сладкая заманушка.

— Конечно, я им не верю, — Лёшка горько усмехнулся. — Но я видел сегодня своими глазами, как они вышли втроём из зеркала, а потом, демонстрируя силу своей медицины, почти перерубили руку тому молчуну у окна и срастили её, не оставив шрамов. И я пойду куда угодно. На луну, в другой мир, да хоть к чёрту на рога, чтобы вылечить Тёмку! Я зубами из них это лекарство выгрызу!

— Лёшка, родной, опомнись… — я пыталась до него достучаться, но понимала, что уже бесполезно.

— Ведь я не сказал тебе главного, — перебил меня глухим голосом. — Ту самую клинику, в которую мы собирались, прикрыли, отозвали лицензию. Большой скандал вокруг наркосодержащих и психотропных. Все ведущие специалисты под следствием, и не известно, сколько будут разбираться. Не факт, что кто-нибудь выйдет на свободу. Нам не на что больше надеяться.

— Но это тоже не выход, — простонала я, чувствуя, как глаза наливаются влагой. — Мы что-нибудь придумаем. Выкрутимся как-то!

— Считаешь, я не пытался? Я даже по знахаркам бегал! Нет другого выхода, кот. Его просто нет…

— Но я не хочу потерять тебя. Ты очень нужен нам с Тёмой.

— А я никогда не смогу себе простить, что не воспользовался последним, хоть и призрачным шансом вылечить сына. Я обязательно вернусь. Верь мне, слышишь?

— Ведь ты уже всё решил, так? — проговорила я немеющими губами.

Он молча отвёл глаза.

Конечно, решил. Мой милый, покладистый, плюшевый заяц. Такой уютный, уступчивый дома, с семьёй, но упрямый и пробивной с остальными. Он танком пёр к своей цели, мне ли не знать. И если уж что решил — моли, отговаривай — всё бесполезно.

— Я очень люблю тебя, кот, — зарылся носом в мои колени. — Тебя и сына.

Быстро поднялся и вышел из комнаты. А я, словно во сне, поплелась за ним следом.

Смаргивая слёзы, я смотрела, как голубоватая дымка портала смыкается за спиной любимого мужчины, и меня сводило с ума предчувствие, что здесь и сейчас я теряю его навсегда. Казалось, вот-вот проснусь в кольце родных, надёжных рук и даже не вспомню того кошмара, в который стремительно превращалась моя жизнь. Если бы всё было так просто…

— И вот ещё что, — почти переступив за грань зеркальной рамы, повернулся ко мне мистер эльфийская невозмутимость. — Мы оставим здесь это.

Он быстро сцапал мою руку и натянул на средний палец неприметное колечко с серым камешком. — Нажмите на камень, когда к вам пожалует тот, о ком я говорил. Это значительно сократит обратный путь домой для вашего мужа. Он непременно вернётся. Такая сильная взаимная привязанность — крепкий якорь.

Он с какой-то странной жадностью рассматривал дорожки слёз, расчертившие мои щёки.

— Крепкий, очень крепкий… — прощебетала белокурая гадина. — Но это поправимо, — оскалилась, ослепительно улыбнувшись.

И они оба исчезли по ту сторону зеркала, которое вспыхнуло напоследок ярко-синим неоном и вновь превратилось в потрёпанный временем предмет интерьера.

Меня загоняли как дикого зверя, с азартным остервенением, без перерыва на сон и отдых. Я давно потерял счёт времени, не замечая, как ухмылка Эо [3] стала раззявленным ртом под кровавым оком Иналу. Ещё два заката, и меня не спасут недра пещер Тшисталлака [4] , превратившись по воле Гонадора [5] в смертельные ловушки.

Мне не страшны голод и жажда — отлучённым от света не привыкать к лишениям. Я не боюсь плена и пыток. Мы выживаем с детства, путая боль с изуверской нежностью. А приговорённый с рождения давно равнодушен к смерти. Но я поклялся, что мрим`йол [6] больше не вернётся в руки недостойных. И потому найду спасенье там, где его быть не может.

Каменная утроба сжималась уже и уже, заставляла пригибать голову, ползти на коленях и брюхе, продираясь сквозь тесный лаз — единственный выход из громадной соляной пещеры. Ещё немного, и Мёртвый кряж будет пройден. Гиблое место, богатое иматиновыми [7] рудами, окружено дурной славой и массой жутких историй. Его давно забросили даже алчные хаглаки [8] , привыкшие пользовать горные недра до полного их истощения. Говорят, здесь не выжить. Коварный металл вытягивает магию, а за ней — жизнь, но я стремился именно сюда, стараясь уйти от погони. И, кажется, безуспешно.

Безмолвный, сумасшедший хохот выбил из груди последний воздух. Наружу не выбраться! Я сдохну, как червь, переваренный чревом клятой горы. Но светлозадые вряд ли получат вожделенный ими трофей. Утритесь, твари!

А мне пора смириться с неизбежным.

Медленно сомкнул веки, входя в предсмертный транс, когда затхлую сырость моего склепа прорезал тонкий вздох свежести. И я рванул вперёд из последних сил, вытягивая из каменного плена цепенеющее тело. Ещё совсем немного — и кубарем вниз! Сгруппировался, чтоб приземлиться на ноги.