Этот вечер был таким же, как и длинная шестилетняя череда на него похожих. Тёма давно уснул, а я дремала в гостиной в обнимку с книгой. Приглушённый свет торшера очерчивал ровную границу круглого островка с антикварным креслом среди утонувшей в густом сумраке комнаты.

Где-то на зыбкой грани яви и сна мне показалось, что мёртвое зеркало вдруг полыхнуло синей волной и вздрогнуло.

Нет, я не вскочила резвой козочкой с места, хоть сердце и трепыхнулось тревожно. Это лишь поначалу надежда плавила огнём нутро, вспыхивая от каждого шороха. Я сломя голову неслась с работы домой, в злосчастную халупу, боясь пропустить возвращение мужа. Часами, пока не видел сын, стояла у слепого, мутного стекла, моля судьбу о жалости и снисхождении. А потом что-то просто перегорело.

Я медленно приблизилась к спящему порталу, тронула раму, прислонила ладони к холодному зеркалу. Ничего.

Глаза застелило мутной пеленой. Я плачу? Нет. Просто устала. Слишком сильно устала.

Потёрла лицо, смахивая непрошеные слезинки, привычным жестом крутанула невзрачное кольцо на среднем пальце и побрела в спальню.

Я не успела что-то увидеть или почувствовать, как вдруг меня со страшной силой впечатало в массивные двери гостиной. Сзади будто бетонной плитой придавило. Я захрипела от страха и боли, выпуская из лёгких последний воздух, с ужасом наблюдала, как мою правую кисть с растопыренными пальцами расплющивает здоровенная ладонь в массивной перчатке.

— Активируешь нол и лишишься руки, — ядовито прошипели над ухом. Жестокие пальцы грубо вцепились в волосы на затылке, рванули — и сильный удар отправил меня в кромешную тьму.

Очнулась резко, будто от толчка. Застонала, приподнимая потяжелевшую голову. Внутри черепной коробки кто-то немилосердно долбил кузнечным молотом. Тошнило от привкуса крови во рту, саднила разбитая бровь. Вроде цела, но не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой.

«Тёма!» — вонзилось в мозг раскалённой спицей. Что с сыном? Разлепила глаза, с трудом фокусируя зрение, и дёрнулась, вжимаясь в кресло, на котором сидела.

Я знала, чувствовала: он появится. Мой давно позабытый гость.

Высокий силуэт был еле различим в тёмной комнате.

Я выпрямилась до хруста в спине, вздёрнула подбородок. К чему бояться? Хотел бы убить, сделал бы это сразу.

— Что вам здесь нужно?

Он медленно откинул капюшон. Серебристые волосы вспыхнули потусторонним блеском. Лицо, будто плёночный негатив, с кроваво-красными углями вместо глаз. Жутковато. Но если хотел напугать — напрасно. Я представляла, как дроу выглядят в темноте.

Он не спеша подошёл, двигаясь без единого звука. Переступив границу освещённого клочка комнаты, растерял инфернальный флёр, но не стал менее опасным.

Уже знакомые доспехи и плащ добавляли ему угрожающей мощи.

Наклонился, разглядывая моё лицо.

Цепкий фиалковый взгляд, брезгливо выгнутые губы, желваки на скулах и гневно дрожащие ноздри. Застыл, будто сдерживался, чтобы не свернуть мне шею.

— Я спрашиваю — ты отвечаешь, если хочешь остаться живой, — густой низкий голос отозвался мучительной вибрацией в теле, осел на рецепторах неясным послевкусием. Был полон силы, но не пугал. Старался подавить, но неожиданно притягивал.

— Ты знаешь, что это? — дроу подкинул на ладони эльфийское кольцо с развороченным ободком.

Я скосила глаза на правую руку: средний палец в крови, но цел, длинная царапина через всю ладонь. Хорошо, что не чувствую боли.

— Я должна нажать на камень, когда здесь появится вор и убийца.

Он оскалился в подобии желчной улыбки, услышав мой ответ.

— И что ты получишь за эту услугу?

— Мне обещали вернуть мужа и вылечить сына, — не видела смысла скрывать свои резоны.

— Сына? — злые глаза под белыми ресницами недоверчиво сузились. — Твой ребёнок наследник правящего Дома? Очень важен для вашего мира? Почему ты заботишься о нём, женщина? И где остальные твои мужья? Почему тебя никто не защищает?

Как много вопросов.

— Мой ребёнок важен и дорог лишь для меня. И я никому не доверю заботу о нём. А единственный наш защитник шесть лет назад ушёл в ваш мир в надежде добыть лекарство для сына.

— Твой мужчина отважен, но глуп, — ухмыльнулся дроу. — Если прошёл сквозь портал, значит имеет магический дар. Сильный дар, коль стал интересен светлым. Забудь о нём, ты его больше не увидишь.

— Он обязательно вернётся, — возразила я упрямо.

— Вернётся, говоришь? — он снова ухмыльнулся. — Так расскажи, что за страшная хворь у ребёнка, что ушлые окхилин не смогли излечить его сразу?

— Мой сын… — сглотнула вязкую слюну. — Он не может ходить после серьёзной травмы, — эти слова до сих пор давались с большим трудом. — Наша медицина помочь ему не в состоянии.

— И только? Ты отдала единственного взрослого мужчину семьи ради здоровья сына? Рискуешь собственной жизнью, чтобы вернуть мужа? — дроу смерил меня презрительным взглядом, развернулся спиной, отойдя на пару шагов. — Ложь должна быть искусней, чтоб я в неё поверил.