— Я достал лекарство, — передо мной на подоконнике появился пузатый флакончик с прозрачным содержимым. — Тёма будет здоров. Обеспечен и счастлив. Я давно обо всём позаботился. А тебя я заберу с собой.

— Что? — вскинулась я. — Я сейчас чего-то не понимаю…

— Тише-тише, конечно, не понимаешь, — лихорадочно зашептал Лёшка. Пользуясь моим смятением, притянул к себе за талию, нежно обхватил ладонью шею, ласково поглаживая нервно бьющуюся венку, — не перебивай. Ты мой обратный двойник. Мы как аверс и реверс одной монеты — разное, но целое. У тебя крохотная по силе магия, но зеркально симметричная моей. Мы можем уравновешивать дар друг друга, гармонизировать внутренние силовые потоки. Ты моё чудо-средство, что безболезненно и быстро позволит окрепнуть и развиться магическому таланту. Не даром даже здесь, на земле, мы жили душа в душу. Ты — моя идеальная пара, — выдохнул он мне в макушку. — Той искорки магии, что в тебе есть, вполне хватит, чтобы одолеть переход. Будем надеяться, священное озеро окажется милостивым. Дошхор примет, а там у меня… у нас двоих будет сила, власть, очень долгая жизнь, молодость.

Он повёл ладонью вдоль окна, и его поверхность отразила несуразную пару — невзрачную пожилую женщину в объятиях высокого крепкого мужчины. Очень молодого мужчины. Я только сейчас заметила то, что отказывались видеть мои глаза. Если б родила лет в двадцать — двадцать пять, мой собственный муж сейчас точно годился мне в сыновья. Протянулась рукой к отражению, будто надеялась стереть с собственного лица следы жестокого времени.

— Не переживай, — уговаривал Лёшка, всё больше распаляясь, — у Тёмы будет всё, что захочет. Несколько глотков из этой склянки полностью восстановят здоровье. Я заработал достаточно на лучших учителей, воспитателей, нянек… Да кого угодно! Денег хватит и ему и его детям. Юридически он тоже защищён, я давно всё продумал. Я знаю, ты отличная мать и тяжело решиться так сразу… Но, подумай: сын вырастет и повзрослеет. У него появится своя жизнь, отдельная от тебя. Как долго ты ещё будешь нужна, лет восемь-десять? А что потом? Одинокая старость, болезни? В этом мире большая и лучшая часть жизни прошла. Откинув лирику и взглянув на вещи трезво, ты поймёшь, что я прав.

— А почему ты не хочешь забрать Тёму? — пыталась я собрать мозги в кучу. Страшно коробило, что родной отец нашего общего ребёнка говорит так, будто давно вычеркнул себя из нашей жизни.

— Не могу. Он пустышка. Портал убьёт его.

Мне показалось, или я не услышала ни капли сожаления?

— А сам почему не останешься?

Удивительно, насколько отрешённо звучит мой голос… Будто о посторонних людях рассуждаю.

— Я теперь чужой здесь. Безмагический мир меня быстро выпьет, сгорю за два-три года. Да и не остался бы, даже если смог. Просто не захотел.

Что ж, по крайней мере, честно. Я оценила.

— Безусловно, ты прав. Так заманчиво: сила, молодость…

Я отцепила от себя его руку, которая до сих пор обнимала мою талию. Провела кончиками пальцев по его раскрытой ладони.

Мне всегда нравились его руки, сильные, по-мужски широкие, с длинными ровными пальцами. Красивые. Тёплые и надёжные. Как мне неуютно без них. Как я, вообще, без него теперь буду?

— Пожалуйста, кот, — простонал Лёшка, уткнувшись мне в макушку, — не отказывайся от меня! Ты мне очень нужна. Без тебя я просто не справлюсь.

— Но ведь как-то до этого справлялся?

— Ты не можешь меня за это винить, — он сразу напрягся и ощетинился. — Я был просто раздавлен той мощью, что на меня обрушилась. Дезориентирован, напуган. Не представляешь, что вытерпел. Это невыносимо больно, когда неуправляемая сила рвёт тело на части. Лалли помогла на первых порах. Она способна впитывать излишки магии, гасить внезапные всплески. Когда подобное случилось впервые, я с трудом соображал, что делаю. Лишь потом узнал, что в моём случае выбора не было. Магией делятся через тактильный контакт. И чем мощнее выброс, тем контакт должен быть ближе.

— Да-да… ближе, теснее и глубже… — надо же, я даже иронизирую! — Разумеется, это всё объясняет.

Но почему же так больно и пакостно?

— Только это не объясняет того, зачем я тебе. Ты снова молод, одарён, уникален и так далее. У тебя роскошная женщина. Шесть лет в одной постели — серьёзный срок…

— Опять ты об этом, — Лёшка скривился как от зубной боли. — Да! Я изменил! Но она не нужна мне! Она лишь берёт, ничего не давая взамен. И я никогда не оставил бы тебя на шесть лет! Для меня прошло меньше двух месяцев. Для вас с сыном должна была миновать пара недель. Портал дал аномальное временное искажение. Никто не знает, почему это произошло. Но время никакой роли не играет, я всё тот же. Всё так же люблю, — он развернул меня лицом к себе. — Ну же, посмотри на меня! И решайся.

— Нет, не тот, — я медленно ощупывала взглядом знакомую форму бровей, глаза с короткими светлыми ресницами, сжатые в тонкую линию губы. — Я наивно полагала, что изучила тебя, знаю, на что способен. Дура. Ты стал чужим, или всегда таким был, просто я не видела.

— Да подожди, — меня легонько встряхнули, — не руби с плеча…

— Нет, это ты теперь подожди. И послушай.

Я отодвинулась и, глядя в упрямые серые глаза, чётко проговорила:

— Ты выбрал новую жизнь и имел на это полное право. Наверное… А я выбираю свою, прежнюю. Рядом с сыном. И пусть она почти прожита и закончится не самым радужным образом, но я нужна своему ребёнку. Для меня это даже не вопрос — оставаться с ним или нет.

— Такая высокоморальная, да? — когда-то любимое лицо исказилось от злости. — Правильная. Пресвятая мамаша и отец-негодяй. Муж-подлец бросает жену и немощного ребёнка. Да ты просто недалёкая, зашоренная идиотка! Не понимаешь, от чего отказываешься!

На секунду показалось: он меня ударит. Боже, кто этот незнакомец?! Откуда в нём столько ненависти и презрения? Не веря своим глазам, наблюдала, как всегда уравновешенного, даже немного флегматичного человека буквально корёжит от ярости и гнева. Вздувшиеся вены на лбу, испарина, покрасневшие глаза. Кожа на крепко сжатых кулаках натянулась так, словно вот-вот лопнет.