— А такой своей реакцией, точнее полным отсутствием видимой реакции я, выходит, ему все планы опять испортила? — весело расхохоталась я.

— Да уж. В этом ты мастерица, Венди.

Целый месяц Его Высочество держался. Уже на следующий бал он танцевал один танец с Хильдой и два со мной. Во время танцев мы не разговаривали. Он сверлил меня своим пронзительным взглядом, но этим и ограничивалось всё наше с ним общение. Я же целый месяц просто наслаждалась жизнью, ни о чём серьёзном не размышляя.

О том, что Его Высочество и не думает отступать, постоянно напоминали императорские гвардейцы, которые так и продолжали дежурить у нас в особняке. Они по-прежнему сопровождали меня, куда бы я ни пошла.

Однажды утром, спустя месяц, сразу после завтрака, дворецкий сообщил, что меня в малой гостиной дожидается Его Высочество Наследный Принц Рунольф.

— С тобой сходить? — озабоченно спросил отец.

— Нет, пап. Я справлюсь, — и я, распрямив плечи, направилась в малую гостиную.

Мы сдержано поприветствовали друг друга, и я села на диванчик.

— Я пришёл, чтобы предложить заключить перемирие, — отвернувшись, и стараясь не смотреть на меня, сказал Рунольф.

Я тоже старалась смотреть куда угодно, но только не на него.

— И в чем же оно будет заключаться? — выдавила я из себя.

— Я понял, что мне тебя не победить. Ты другая. Я был уверен, что через месяц ты не выдержишь и сама попросишь меня вернуться. Но до тебя невозможно достучаться. Ты совершенно безразлична к моему отсутствию в твоей жизни. А я схожу с ума! Мне мало тех двух танцев, и я готов к компромиссу.

Всё это было не совсем так. Да. В целом, я уже поняла, что мне просто невероятно повезло — я не чувствовала дикой потребности в Рунольфе. Нет, я скучала, меня тянуло, только разум всё равно побеждал. Я всё это время наблюдала за Альвой и Сверром и поняла, что не чувствую и половины их потребности друг в друге. А потом я присмотрелась к маме и папе, и поняла, что тут точно такая же тяга, просто их влечение я воспринимала как должное и уже не обращала на него внимания.

Да, я скучала по Рунольфу, да, мне тоже очень хотелось прижаться к нему, снова почувствовать вкус его губ, тяжесть его рук, сладость объятий, но только это желание, а точнее невозможность его осуществить, не носило характер катастрофы. И я была в состоянии сдерживать свои порывы. Герда как-то, отчаянно краснея, сказала, что Каллис и её возлюбленный могут находиться вдали друг от друга. Но только если полной близости между ними ещё не было. В противном случае даже я — не справлюсь. Очень может быть. Но проверять это я была категорически не намерена.

А может быть, тут ещё срабатывал мой не слишком удачный сексуальный опыт прошлой жизни. Ну не была я страстной и пылкой. А к сексу относилась весьма спокойно. Я и сейчас понимала их «истинную страсть» просто как «сильное влечение». А с этим я привыкла и могла бороться.

Мне было тяжело этот месяц, но я и представить не могу, что же чувствовал Рунольф, ведь ему, должно быть, в разы хуже. Но вот когда он находился так близко, было реально трудно. Представляю, как туго приходится ему. Именно поэтому мы старательно не смотрели друг на друга.

— Так что вы предлагаете? — спросила я.

— Я согласен с тем, что в этот сезон не претендую на тебя и не объявляю моей Каллис. Я готов дать тебе видимость свободы, но только на определённых условиях.

— И на каких же?

— Ты по истечению зимнего сезона не возвращаешься в поместье с родителями. Я хочу, чтобы ты осталась в столице. Я не могу тебя отпустить так далеко и так надолго.

— Я думаю, что это можно устроить. Это всё? — кивнула я.

Мысль о том, что он будет так далеко, и мы не будем видеться хотя бы мельком, признаться, и меня сводила с ума.

— Ты не выходишь замуж за этого не-до-варга.

— Сверр замечательный! И он чистокровный варг! — вспылила я, потому что было обидно за друга.

— Это лишний раз доказывает, что варги вырождаются. Если у нас рождаются вот такие заморыши, — зло выдал Рунольф.

— Я не хочу спорить, но вы не имеете права так о нём говорить!

— Хорошо. Но, по сути, ты не возражаешь?

— Сверр собирался из моего приданого оплатить налоги в казну и отремонтировать крышу, — меркантильно вспомнила я.

— Я освобожу его от налогов на пару лет. Этого хватит на починку крыши и что там у него ещё протекает? — буркнул Рунольф, а я хихикнула.

Уж больно смешно прозвучала фраза. Только это в моём мире «протекающая крыша» имеет двойное значение.

Но Рунольф впервые взглянул на меня и тоже улыбнулся.

— Теперь всё? — спросила я.

— Нет. Ещё мне нужно, чтобы ты, как и прежде, сидела в моём кабинете, пока я работаю. За прошедший месяц я не смог принять ни одного решения — всё время был вынужден останавливать себя, так как явно был через-чур суров. Когда ты рядом, мне спокойнее и думается легче. Мои заместители весь месяц от меня шарахаются. А мне работать нужно!