Шрифт:
Лейтенант Питмэн был бледен.
Рассказывая о себе, он тупо глядел на свои грязные башмаки из красной кожи с утиными плоскими носами, на забрызганные грязью обмотки, на поцарапанные во время бегства руки. Ему все время вспоминались слова его непосредственного начальника, уверявшего, что большевики расстреливают всех пленных англичан и американцев. Ни о чем другом лейтенант Питмэн сейчас думать не мог.
– Вы утверждаете, что были в Мурманске и Архангельске, - говорил Фролов, перебирая отобранные у пленного документы.
– Так? И что только вчера прибыли в Усть-Важское?
– Да, все это так, - отвечал Питмэн.
– Я прибыл только вчера и ничего не знаю... Клянусь вам!
– Кто этот человек в крагах, что был с вами?
– Не знаю.
– Позвольте, но вы же не на прогулку отправлялись?
– сказал комиссар. Это было бы слишком глупо - брать с собой людей и не знать, кто они.
– Я знаю только, что он из контрразведки.
– Но его фамилия?.. Фамилия человека в крагах?
– Я не знаю... Клянусь вам...
– пробормотал американец.
– Это русский.
– Это не русский, а один из купленных вами (Фролов все время сдерживался, однако сейчас невольно повысил голос). Говорите фамилию! Вы обязаны были ее знать.
Офицер подался назад и обхватил руками голову:
– Я не помню! Голахти... Что-то вроде этого... Его фамилию мне не называли.
– Кто начальник контрразведки? Английский или американский офицер?
– Американский... Но я его не знаю... Я только вчера прибыл. Я простой офицер полевой разведки и никогда не участвовал в таких делах, - голос лейтенанта сорвался.
– Послушайте, вы же не ребенок... Как фамилия начальника контрразведки?
– Может быть, это выглядит глупо, но я действительно не знаю, пролепетал Питмэн.
– Это ужасно...
Но я не знаю! Как только я прибыл, меня сразу послали...
– У него, вырвался стон.
– Простите меня, умоляю вас... Я лично не имею никакого отношения к контрразведке, клянусь богом!
– Чем вы это докажете?
– Я вам все расскажу... Все, что нужно... Все, все! Но о контрразведке я ничего не знаю. Я только офицер полевой разведки! Я простой офицер полевой разведки, - чуть не плача повторял он.
Даже не зная английского языка, нетрудно было понять смысл этой сцены.
– Все ясно, Павел, - усмехнулся Павлин, поднимаясь с дивана.
– Показала себя Америка!
Не глядя на Питмэна, комбриг вышел из комнаты.
Допрос продолжался.
Питмэн сообщил, что в устье Ваги на днях был перевооружен большой пассажирский пароход "Опыт".
– По существу, это наша главная батарея, - рассказывал он.
– Она состоит из шести орудий! Калибр - семь три четверти дюймов и восемь дюймов.
– Какие суда входят в англо-американскую флотилию?
– спросил Фролов.
– В состав Северодвинской флотилии входят: броненосная лодка "Хумблер", четыре монитора, речные канонерские лодки "Кокхефер", "Глоувворн", "Крикет", "Херчхебенс", "Сигала" и несколько тральщиков...
– ответил Питмэн.
– В операции на Ваге будут участвовать плоскодонные мониторы... Вооружение их следующее...
– он назвал количество орудий и перечислил калибр.
– Какие отряды находятся в районе Усть-Ваги? Большинство иностранных отрядов, находившихся в этом районе, по сообщению Питмэна, состояло из американцев.
– Но есть и англичане...
Он назвал номера батальонов и подтвердил данные предыдущей разведки, рассказав, что на правом берегу Двины, у селения Ростовского, кроме белых частей, находятся еще и шотландцы.
– Очень сильный отряд... С полевыми орудиями!
Когда допрос кончился, пленного увели на комендантский пароход. Ночью его отвезли в Котлас. А из Котласа всех пленных иностранцев отправляли в Москву.
И комиссар и Воробьев были довольны результатами разведки. Воробьев даже сказал комиссару:
– У этого твоего Сергунько, Павел Игнатьевич, прямо собачий нюх... Ей-богу! Взял, кого надо!
В каюту к Виноградову зашел Фролов. Павлин только что умылся, лицо у него было еще мокрое, он вытирал его полотенцем.
– Увезли пленного?
– спросил Павлин у военкома. Фролов усмехнулся:
– Увезли... Под конец снова чуть не расплакался... Боялся, что его расстреляют на месте.
– А я бы и расстрелял, если бы не приказ из Москвы, - с усмешкой сказал Павлин.
– Патентованная гадина!