«Куда? Там же стена, тупик!» — мысли скакали в голове шариками для пинг-понга.

Я в своей неудобной для бега одежде безнадёжно отставала от Райли и была метрах в двухстах от них, когда мальчишка добежал до увитой плющом северной стены. Впрочем, препятствие его не смутило. С разгона подпрыгнув, он вцепился в виноградные плети и как обезьяна полез вверх. Подбежавший Райли схватил его за щиколотку, но получил прицельный удар каблуком в лицо и инстинктивно отшатнулся. А добравшийся до верхушки Тимми на несколько мгновений замер, оглядываясь, и исчез за гребнем стены.

— Он же разобьётся! — испугалась я.

— Вряд ли, — мрачно отозвался Райли, прижимая ладонь к носу. — У этого гадёныша всё продумано.

— И всё равно надо проверить. — Я заозиралась, соображая, где ближайший подъём на стену.

— Из Северной башни, — со вздохом сказал Райли. Убрал ладонь, и я увидела тёмную струйку крови у него под носом. Мальчишка знал, как и куда бить.

«Опытный», — хмуро подумала я и резко передумала лезть на стену. Тимми мы в любом случае не догоним, а выяснение, что здесь происходит, можно отложить и до утра.

Точнее, до отъезда Литтлтона и Гилби: после истории с инспектором я придерживалась мнения, что чем меньше вокруг знают о внутренних колдширских делах, тем лучше.

Поэтому я обратилась к Райли:

— Идём к колодцу, тебе надо смыть кровь. И что с рукой? У мальчишки ведь был нож?

— Был, но это ерунда. Царапина, — попытался отговориться Райли.

«Да-да», — мысленно хмыкнула я, вспомнив, как он геройствовал с пробитой головой. Тоном строгой учительницы сказала:

— К колодцу, немедленно.

И Райли, сделав образцово-независимое лицо, подчинился.

Маленький колодец, который использовали исключительно для садовых нужд, находился в дальнем углу сада. Оливер живописно обсадил его тисами (которые мы полдня стригли, приводя в божеский вид), разбил рядом клумбочку с ирисами и поставил маленькую скамеечку. На неё-то я и усадила Райли после того, как тот вытащил из колодца ведёрко с ледяной и чистой водой. Затем, благословляя оставшуюся из прошлой жизни привычку, достала из кармашка капота носовой платок и велела «пациенту»:

— Снимай сюртук и показывай руку.

— Там царапина, — упрямо повторил тот и всё же аккуратно разоблачился.

«Царапина», — вздохнула я про себя. Если на тёмной ткани сюртука, да ещё ночью этого почти не было видно, то на белой рубашке большое кровавое пятно заметил бы даже слепой.

Кровь уже начала подсыхать, и потому пришлось немного отмочить ткань, прежде чем закатать рукав повыше и открыть перечёркивающий предплечье порез.

— Ничего серьёзного, — снова попытался меня убедить Райли. — Просто смыть кровь, а дальше само всё заживёт.

Пропустив его слова мимо ушей, я принялась осторожно обмывать порез.

«Аптечка, — крутилось в голове, — нужна аптечка где-нибудь, в кабинете или в спальне. А лучше и там, и там — на случай вот такой фигни».

Потому что по-хорошему рану надо было чем-то замотать. Да, она была неглубокой и, к счастью для Райли, не задевала вены или артерии, но, несмотря на всю мою аккуратность, опять начала кровить.

— Держи так, — распорядилась я, закончив. Выплеснула грязную воду под ближайший тис и набрала чистой, причём Райли предсказуемо подорвался крутить ворот здоровой рукой.

— Я бы и сама справилась, — недовольно заметила я, когда он, поставив ведёрко на скамейку, уселся на прежнее место.

— Не сомневаюсь. — Взгляд Райли был агатово непроницаем. — Но зачем, когда есть я?

Ответ выбил меня из колеи: к чему это он? Однако я предпочла сделать вид, что не услышала, и потому кровь с его лица стирала молча. Лишь под конец пробормотала:

— Тебе бы что-нибудь холодное приложить.

На что Райли махнул рукой:

— Обойдусь.

«Угу, распухшим носом», — проворчала я.

Однако из холодного у меня было только ведро, поскольку платок я собиралась использовать для другого. Поэтому не стала настаивать, а выполоскала ткань в воде и приложила её к порезу, чтобы его перевязать.

— Зачем? — Райли понял моё намерение и попытался убрать руку.

— Надо, — жёстко ответила я. — Не шевелись, иначе узел перетяну.

«Пациент» насупился, однако больше не сопротивлялся.

Закончив с повязкой, я взглянула ему в лицо и с трудом поборола желание приложить к его опухшей переносице совершенно ледяные после возни в воде пальцы.