Шрифт:
Вокруг не ощущалось никаких тяжелых аур. Растворились даже следы присутствия хтонического аркадского божка. Не имелось поблизости и других источников: демонов, практиков, отродий Кура. Подземный комплекс опустел, но вряд ли это будет продолжаться долго.
Саргон не сомневался: защитники Форта одержали победу над нечистой силой. Вопрос в цене.
А значит, рано или поздно в пролом под ареной спустятся отряды разведчиков. И ему следует использовать время их вынужденного бездействия для возвращения в родную казарму, раз уж он сам не знал, как долго продолжался процесс возвышения.
Он сделал шаг вперед, покачнулся и едва не упал. Неважно. Новый шаг подарил мириады новых ощущений: чувство вибрации пола на подошвах ног, влажность воздуха, ощущаемую носом, смутное чувство направления от вестибулярного аппарата…
Слабые, едва ощутимые по отдельности, улучшенные или дополненные органы чувств в таком количестве сбивали с толку, доводили до тошноты, путали и пугали.
Он не мог ни ясно мыслить, ни нормально стоять на ногах. Десятки противоречивых ощущений рвали его новорожденное бессмертное тело, сотни отголосков самых разных эмоций струились по его венам.
И все это на фоне равномерного, трансформаторного гудения вознесенной души.
Воспоминания о пережитой боли, о жутких смертях, гордость и доблесть удачного возвышения, ментальная усталость, ожесточения от прошедшей череды боев…
Но прежде всего…
Предвкушение скорой встречи с теми, кто стал за жалкие месяцы прожитых жизней ближе любых товарищей первого мира.
Он так соскучился по ним, так устал умирать в одиночестве. Четыре попытки полностью обнулили счетчик: «Time is Alter» — теперь Саргон проживал теперь пятую, но уже без вторых шансов.
Ждите меня, отряд!
Я скоро вернусь домой.
Глава 2
Он вышел из тупика, отвала в подземном лабиринте на исходе дня, когда тьма полярной ночи высвечивала бесконечный, вялый снегопад таинственным звездным мерцанием.
Снежные хлопья, словно результат опрокинутого котла с разваренной рисовой кашей, бешено кружились в бесконечном злом хороводе порывистых горных ветров. Подземелье завывало и насвистывало сквозняками, сквозь пролом арены сиротливо заглядывал внутрь кусочек огромной луны, оставлял влажную дорожку отраженного света на изломанных гранях пещерного свода и нанесенной пороши.
Сумрак вокруг больше не окружал парня фигурами. Он словно обрадовался духовному перерождению Саргона, расцвел в его новых глазах серо-голубыми оттенками навороченного ПНВ, стоило лишь потратить несколько часов на освоение благоприобретенных сил.
Звуки усилились, прибавили слуху юного практика бархатный эффект глубины и объема. Кожа обрела новую чувствительность и будто бы стала прочнее, толерантнее к холодному жалу бесконечных равнинных ветров.
Все его чувства претерпели изменения, не кардинальные, лишь достаточно ощутимые, чтобы огорошить. Как будто раньше он держал голову под водой.
И теперь вышел на сушу, эволюционировал из жалкого головастика в кистеперую рыбу. Впечатляющий рост. Если бы еще вокруг не бродили охочие до рыбки тигры.
Саргон вздохнул.
Сходу освоиться с телом бессмертного не получилось.
Юный практик не мог даже ходить достаточно прямо: постоянно врезался в стены, растягивался на полу, когда привычный шаг размазывался в гладком, совершенно непривычном ускорении, заходился в мерзком, сухом, выворачивающим нутро кашле, когда особо ядреный пещерный аромат проникал в гиперчувствительные ноздри.
«Неужели все вознесенные практики имели такие проблемы сразу после трансформации? И, к слову, всем ли из них приходилось так долго проходить вознесение? Я потратил, минимум, часов десять, судя по первым рассветным лучам из пролома. А то и полные сутки. А ведь слышал, слышал же байки, что люди возносились прямо во время боя и вытаскивали отряд из глубокой задницы…»
Саргон поднялся с холодных камней, вновь заставил себя пробежать от одного конца залы до другого. Он думал, почувствует воодушевление после получения нового ранга. Радость, душевный подъем, эгоцентричное торжество.
Все это действительно имело место, но только первые пару часов.
Теперь же он ощущал только ответственность у себя на шее, которая морозила ему пальцы вместо температуры окружающей среды.
«Каким же я был кретином…»
Нет, юный практик не пытался копаться в себе. Лишь походя отметил некоторые просчеты. Иногда мелкие, больше досадные, чем важные. Иногда — критичные. А, впрочем, ну их. Прошло и прошло. Он переживал за них и до духовного окукливания, а теперь стоит приглушить эмоции.