Шрифт:
ШАГ.
Неведомая сущность вступила в их тварный мир.
Руки затряслись, рот наполнился ядом. Заболела голова злой намеренной болью, зашлось в крике сердце, затрепетало в колючих объятиях чужого присутствия…
«Я чувствую ЧУЖУЮ душу…»
Странные, отталкивающие нотки неуверенности. Нет, отдаленности. Внезапное ослабление гнета Древней твари, стоило только узнать его имя. Совпадение? Но какие еще могут быть объяснения резкой потери сил торжественного шествия Проводника Душ?
Он так и не понял, чью конкретно душу эта тварь почувствовала после выхода на арену.
…И куда именно, в ливне осколков плит и воплях тварей, исчезло с арены тело мо шен рен.
Глава 1
Мрачные катакомбы влекли его. Мрачные катакомбы вселяли страх. Он и сам не понимал, куда и зачем бредет.
Больше не осталось перерождений: Саргон использовал последний оставшийся откат, проверил давнюю теорию. Единица в строке «Time is Alter» все же могла быть использована. Тем не менее, сейчас он не сомневался в результате его следующего провала: цифра «0» гарантировала окончательную смерть.
Изнуренный, измученный бесконечными боями, страхом смерти, отчаянием и дымкой прошлых перерождений, несчастный практик брел сквозь темноту обрушенного туннеля, в невидимой, но плотной, осязаемой дымке пыли из-под песчаниковых плит.
Он не знал, почему демоны Аркада не трогают его измученное тело.
Вся Ци ушла, чтобы избежать полного раскрытия на глазах у всех. Отбить даже не нападение, а попытку идентификации от Намтару, Проводника Душ Царства Мертвых, оказалось невыразимо сложно. Чудо, что Саргон справился всего лишь с третьего раза.
Чудо, что хтонический полубог смог по брошенной технике получить нужные ответы и быстро отступил обратно в недра своего обиталища.
Чудо, что бесы не повернули вслед за ним, не дали защитникам воочию узреть предательство одной недобровольной помощницы Чжэнь Ксина. Пусть Саргон продался не демонам — Аркадским Богам. Для синов не имелось существенной разницы ни в степени вины, ни в тяжести наказания.
Чудо, что он догадался держаться вблизи Намтару, дабы его полуразумная свита не растерзала Саргона наряду с другими защитниками крепости.
Чудо, что тот вообще позволил находится рядом с собой жалкому смертному.
Чудо, что удалось обнаружить пустое ответвление руин, где нет необходимости погружаться, вслед за Проводником Душ, в его вотчину, встречаться лицом к лицу с атакующими Форт тварями или убегать от ответного удара защитников крепости.
Чудо, чудо, чудо, чудо…
Саргон слышал отзвуки боя, чувствовал вибрацию пола, ощущал запахи: кислый, с нотами влажного камня и сероводорода — от бесов; персиков и вываренных костей — от ушедшего далеко вперед хтонического полубога; железистый смрад гари и внутренностей — следы битвы снаружи.
На поверхности разгорался бой и кривоногие, черные бесы стекались к пролому. Их плотные ониксовые тела перегородили проем так, что даже свет не попадал сквозь строй нечестивого воинства.
Маленькие струйки отставших к основному акту монстров постепенно закончились. Троицу последних пришлось убивать самому парню: остаточный след ауры Намтару практически исчез, поэтому и непонятная защита от мелкой аркчжэньской нечисти приказала долго жить.
Впрочем, Саргон остался не в обиде. Скорее, приятно размялся, если вообще заметил два мелких, но злобных препятствия. Страх, напряжение и неясное, сладкое чувство близкой добычи гнало его все дальше под землю. Измученный, усталый разум проигрывал чистым инстинктам.
Очередной тоннель окончился тупиком. Как раз, когда обессиленное сознание парня начало все чаще проваливаться в медитативный транс.
В чем такая сильная привлекательность этой уютной, потаенной ниши…?
Не хотелось ни думать, ни чувствовать, ни мечтать.
Ни быть.
Опускаясь в темноту, он постоянно звал себя по имени.
И в один момент не смог вспомнить, каким оно было в первом мире. Владислав? Святослав? Савва? Сарго… Сергей?
Нет. И это больше не важно. Отныне и присно, и вовеки веков он — Саргон.
Опускаясь в темноту, он сумел докричаться до сердца и мыслей, до мечты и воспоминаний.
До собственной души.
И ни единого огонька чужой жизни вокруг. Одна пустота да летописные золотые буквы в привычной, затертой до дыр тривиальности манере:
«Внимание»…!
«Да, я внимаю».
Он ощущал, как перестраивается тело. Ощущал, но никак не мог повлиять на процесс. Чужак в чужой стране, чужом замке, а теперь чужом теле. Инертном, недоступном теле, отчего тоска в сердце стучит под ребра, дёргает прутья его метафорической клетки.