Мои люди на мгновение растерялись.

Артем закричал:

— Что это было? Что он услышал?

– Ничего! – Рявкнул я.

Мои люди замерли. Я вижу, как их руки сжимают оружие, но в их глазах — паника. Артем кричит что-то, но я уже не слушаю.

Я действую. Моё тело движется само, годы тренировок берут своё. Я настигаю Елисея за несколько шагов, хватаю его за плечо и прижимаю к себе. Он бьётся, как дикий зверь, его ноги скользят по земле, а руки царапают мою кожу. Но я не отпускаю.

— Успокойся, — говорю я, но он не слышит. Его глаза полны безумия, и я понимаю — разговоры здесь не помогут.

Моё предплечье плотно сжимает его шею, перекрывая доступ воздуха. Я не даю ему задохнуться, просто лишаю сознания. Он сопротивляется, его тело извивается, пальцы цепляются за мою руку, но я держу. Через несколько секунд его движения становятся слабее, дыхание — прерывистее. Наконец, он обмякает, его голова падает мне на грудь.

Я не теряю времени. Подхватываю его на руки и бросаю в телегу. Его тело глухо ударяется о деревянные доски, но мне сейчас не до нежностей. Я поворачиваюсь к своим.

— Двигайтесь! — мой голос звучит резко, как удар хлыста. — Никто не останавливается. Никто не смотрит назад.

Но Артем не может сдержаться. Его лицо бледное, руки дрожат.

— Зоран, что это было? Что он услышал? Мы все умрём здесь! — его голос срывается на крик.

Я подхожу к нему вплотную, смотрю прямо в глаза.

— Если ты не возьмёшь себя в руки, то умрёшь первым, — говорю я тихо, но так, чтобы слышали все. — Мы выберемся. Но только если будем держаться вместе. Понял?

Он кивает, но страх в его глазах не исчезает.

До деревни остаётся совсем немного. Я чувствую это по изменению в воздухе — запах сырости и гнили постепенно сменяется дымом, едва уловимым, но знакомым.

Дымом очагов и человеческой жизни. Мои люди идут за мной, но я уже не могу на них положиться. Они сильны в бою, но здесь, в этих проклятых пустошах, их сила ничего не значит. Они боятся. И страх делает их слабыми.

Артем до сих пор не может прийти в себя после того, как Елисей чуть не сорвался в безумие. Остальные молчат, но я вижу, как их глаза блуждают по сторонам, как их руки непроизвольно сжимают рукояти мечей. Они не готовы к этому. Но у меня нет выбора.

Мы должны идти вперёд. Главное — цель. Добраться до Безликих пустошей. Всё остальное — неважно.

Защитные сооружения появляются вдали, словно призраки, вынырнувшие из тумана. Это форт, или то, что от него осталось. Стены из толстых брёвен, когда-то могучие и неприступные, теперь стоят, покосившиеся и почерневшие от времени.

Частокол, окружающий форт, частично обрушился, оставшиеся колья торчат, как сломанные зубы. Башни, некогда возвышавшиеся над стеной, теперь накренились, их крыши провалились, а бойницы заросли мхом.

Всё выглядит так, будто это место покинули десятилетия назад. Но я знаю — это не просто заброшенный форт. Здесь есть что-то ещё.

Мы подходим ближе, и я чувствую это. Магию. Она витает в воздухе, как тонкая паутина, невидимая, но осязаемая. Она исходит от этих стен, от этой земли. Это древняя сила, старая, как сами пустоши.

Она недружелюбна, но и не враждебна. Она просто… есть. И она притягивает меня, как магнит. Я чувствую, что близок к цели как никогда.

— Зоран, — Артем окликает меня, его голос дрожит. — Мы точно должны идти туда? Это место выглядит… мёртвым.

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Его лицо бледное, глаза полны страха. Он ещё молод, слишком молод для таких мест. Но это не оправдание.

— У нас нет выбора, — говорю я коротко. — Иди или оставайся. Но если останешься, то знай — здесь ты долго не протянешь.

Он молчит, но я вижу, как его челюсть сжимается. Он последует за мной. У него нет другого пути.

Мы подходим к воротам форта. Они когда-то были массивными, из толстых дубовых досок, скреплённых железными полосами. Теперь они висят на одной петле, скрипя и покачиваясь на ветру.

Над воротами когда-то была надпись, но время стёрло её почти полностью. Я могу разобрать только несколько букв: "…рт С…ра…". Что это значит, я не знаю. И сейчас это неважно.

Я толкаю ворота, и они с грохотом распахиваются. Внутри форта царит запустение. Дома, некогда стоявшие рядами, теперь лежат в руинах. Крыши провалились, стены обрушились, а из щелей между брёвнами растёт трава.

В центре форта стоит колодец, его сруб покосился, а ведро давно сгнило. Но я чувствую, что это место не так пусто, как кажется. Здесь есть что-то… или кто-то