— Я на тебя жаловаться буду-у-у! — провыл он и попытался достать меня задними лапами.

— Эй, ну ладно тебе. Что ты так сразу, — я отпустила кота на пол и предложила. — Давай чаю с бубликами попьем, поговорим. А ты сразу драться.

— Я от захватчиков мзду не беру! — гордо отказался кот.

— Почему же сразу захватчиков? — удивилась я. — Я полноправная хозяйка лавки.

— Да-а? — удивился кот. — А ну покажь?

Я молча вытащила из-за пазухи тот же свиток, что показывала ректору, но кот лишь возмущенно скривился:

— Ой, да тьфу на твои бумажки! Можешь с ними в клозет вон сходить, подтереться. Мне до них дела нету. Ты мне ключ! Ключ покажь!

— А-а-а! — я понятливо хлопнула по лбу и, наконец вытащила железный ключ на витой веревке, который прятала на груди под одеждой

— Хозя-я-яюшка-а-а! — расчувствовался котик, приникая лбом к моему колену и обнимая сразу всеми четырьмя лапами. — Кормилица-поилица моя! Ух, ну мы теперь заживем!

— А ты, кстати, кто? — спохватилась я. — Дух?

— Дух, — гордо согласился кот. — Домовой.

— Что-то домовой, дом у тебя не очень-то, — пожурила я.

Кот тут же вздыбил блеклую шерсть и принялся оскорбленно вылизывать лапу и бурчать:

— Ну так а для кого его поддерживать? Хозяев-то уже лет как десять нет. И силы мои тоже… того. Уходят. Мы ж духи домовые ко всем четырем стихиям относимся. Оттого и больно могучие. Когда огонь в очаге горит. Вода льется. Дом воздухом свежим проветривается. А тут из всех стихий — одна земля осталась. Вот фундамент еще и стоит.

Я насмешливо фыркнула и потрепала кошака по голове:

— Не волнуйся, от пыли все отмоем, окна откроем. С водой и огнем тоже разберемся. А зовут тебя как, больно могучий дух?

— Яшафарил Тариарх ар Сорралион.

Ух ты ж, да у домового имечко покруче, чем у некоторых драконов-аристократов. Не то что выговорить, а даже запомнить с первого раза сложно.

— Э-э-э… Ясно, Яшка значит, — сократила я трудновыговариваемое имя. Возмущений от духа не последовало и я улыбнулась. — Ну что, Яша, будем знакомы. А я — Злата, хозяйка алхимической лавки.

Кот кивнул, снова чихнул от пыли и словно невзначай напомнил, шаркая лапкой по полу:

— Так что ты там говорила про чай с бубликами, а?

На счет чая с бубликами это я, конечно, погорячилась. Для этого нужно было хотя бы добыть воду, согреть ее и заварить тот самый чаек. Да и бублики закончились еще позавчера.

Но оголодавший Яша смотрел на меня такими жалостливыми глазами, что я нашла воистину соломоново решение. Отыскала на кухне более-менее чистую плошку, протерла ее снегом и вылила домовому оставшееся у меня молоко, которое еще вчера купила по дороге в Талас. Сверху мелко раскрошила последнее печенье. Получилось не слишком красиво на вид, но, кажется, вкусно. Котик буквально булькнул мордой в миску, хлебая угощенье жадно и торопливо.

Пока Яшка ел с утробным ворчанием, я вновь огляделась и выдохнула. Что ж, крыша над головой у меня есть — это плюс. Покосившаяся и протекающая, но какая есть. А вот денег и работы — нет. Те пару монет, что остались у меня с дорожных расходов, которые выделил дедуля Вингольд — не в счет. Я и без того была благодарна старому мастеру Шарлю. Если бы не его помощь я бы вовсе не выжила в новом мире в первые дни после попадания.

Когда я растерянная и испуганная, в одном летнем сарафанчике, оказалась посреди зимнего леса, именно к его дому на краю деревни я вышла каким-то чудом.

Продрогшая до костей я сидела у его теплой печки, и рыдала в кружку с травяным отваром, когда поняла что меня занесло какой-то злой магией вовсе не в деревню под Калугой, а в другой мир. Впрочем, выбирая между сгореть заживо в полыхающей маршрутке или попасть в другой мир — выбор очевиден. У меня хотя бы остался шанс начать все заново.

И дедуля Шарль как умел утешал меня, неловко гладя единственной рукой. Жил он одиноко. Жена его давно умерла, старшая дочь вышла замуж за лимерийца и уехала в соседнюю страну, а сын… сын выбрал карьеру чиновника в магистрате, вместо того, чтобы продолжать дело отца — знаменитого алхимика Таласа.

Да и от былой славы остались лишь воспоминания. После взрыва в лаборатории мастер Вингольд лишился одной руки, которую не смогли восстановить даже лучшие целители столицы. В составе, который он создавал в тот день, каким-то образом оказался пепел драконьего пламени. Редкий и полезный ингредиент, но при попадании на кожу он полностью блокировал регенерацию.

Впрочем, и с одной рукой можно было бы продолжать дело, оставив за собой лавку, а создание зелий поручив двум подмастерьям. Но Вингольд подозревал, что кто-то из них и добавил драконий пепел в тигель и уже не смог им доверять.