Но как я теперь буду расплачиваться за ночлег и завтрак?

Краснея и бледнея перед управляющей, я постаралась членораздельно объяснить, что произошло недопонимание и тысячу раз извинилась. Бежать отсюда куда глаза глядят, порыв подавила. Охранник же в дверях, наверное, только пускает всех подряд, а вот выпустит ли — вопрос.

— Я уже пообещала тебя сегодня нашему постоянному клиенту, — нахмурилась управляющая. — Может хоть разочек отработаешь? Он приличный, как и большинство у нас. Ничего такого не попросит, за здоровье не волнуйся. Ему просто блондинок подавай, а где я их возьму-то в наших краях? Попробуй хоть. Вдруг понравится ещё. Мы не какой-то там среднесортный бордель, а серьёзная организация, предоставляющая услуги серьёзным людям.

И так это сказала. Будничным тоном, будто бы это в порядке вещей для всех вокруг.

— Я… Я беременна. Мне нельзя. Я просто… С мужем поругалась. Он прогнал. И в темноте вот… Я не хотела. И не хочу! Но если нужно отработать за ночь и завтрак, то могу на кухне… Или комнаты прибрать. Или просто уйду…

— Ну-ну, уйдёт она. У нас тут не благотворительная организация, — мотнула головой управляющая и закатила глаза.

Потом постояла молча, разглядывая меня, пока я тряслась от страха.

— Что, правда, беременная? — спросила вдруг, а на её лице мелькнуло нечто, похожее на белую зависть.

Я быстро закивала. Управляющая вздохнула.

— Что ж. Мы никого работать не принуждаем. У нас приличное место. Девушки сами мечтают к нам попасть, но и то берём не всех. Тебе вон повезло, да не оценила. Правда, не будь ты на сносях, так просто не ушла бы, всё же ночевала и ела… — она кинула быстрый взгляд в район моего живота и произнесла куда тише. — Береги то, что тебе подарили Боги, девочка. Не каждой дано получить от судьбы подарок и обрести существо, которое будет любить тебя всем сердцем… — запнулась, нахмурившись, будто бы жалея о том, что сказала, а потом продолжила уже другим, совершенно деловым тоном. — И раз уж всё равно отрабатывать нашу доброту нужно, то сегодня и правда комнаты приберёшь. Десять на втором этаже. Если управишься до вечера и не помешаешь нашим гостям в других, то и ещё накормим, так и быть. Но на твоём месте я бы прежде подумала. Может посмотришь, да решишь остаться. А уж ребёнка потом тут и воспитаешь…

Судорожно поблагодарив её, я поспешно отправилась за уборщицей, которая показала мне где, что взять и отвела в нужные комнаты. Воспитывать малыша в доме терпимости — даже думать о таком не хотела…

И признаться, теперь понимая, где именно нахожусь, были мысли, что может меня не просто так оставили до вечера. Вдруг заманят куда, да принудят?

Потому двери на ключ изнутри запирала, когда входила, и предварительно проверяла, никого ли нет в комнатах, где прибиралась. Но вроде бы ничего такого и правда не планировалось. Только теперь радоваться я не спешила. Уже столько раз стоило только поверить, что мне повезло, как случалось что-то плохое, что сейчас решила держать ухо востро и не делать выводов раньше времени.

Никаких.

Но время текло, комнаты я прибирала довольно быстро с учётом того, что тут и не было сильно грязно, а ничего плохого не происходило. Больше того — меня и правда пригласили на обед в общую столовую, а потом и на ужин. Но сколько бы я не вглядывалась в лица девушек, так и не смогла найти в них совершенно ничего, что выдавало бы их род деятельности. Однако почему-то мне больше не хотелось с кем-то из них подружиться, или остаться тут пусть даже прибирать. Как и в случае с Анкой, мне это было чуждо. Я не осуждала, но и понять не могла.

Одно дело — делить постель с возлюбленным или хотя бы приятным человеком (тут совсем некстати вспомнился Дар и начало нашего разговора в бане…), а другое — вот так, за монеты.

Неприятно. Даже думать. А уж тем более — видеть своими глазами.

Поэтому, когда я закончила уборку, с радостью отправилась к управляющей, чтобы сообщить об этом и наконец покинуть это место поскорее.

Если честно, мысль попросить оставить меня горничной тут всё же возникла. Чисто, уютно, тепло и кормят. Но понимая, в какой среде буду постоянно находиться, отмела её тут же. Мало ли, кому попадусь на глаза? Тем более, что третья тут только светловолосая — то есть эксклюзив почти.

Станут ли отказывать из-за меня какому-то высокопоставленному клиенту или проще заставить безродную упрямую девицу? То-то и оно.

Поэтому просто спросила у управляющей, нет ли близко какого-то трактира или отеля, которому требовались работники. Она только плечами пожала, но указание выпустить меня всё же дала охраннику.

Только к моему тотальному невезению, когда выходила со двора дома терпимости, на улицу уже снова опускалась ночь. Да к тому начинался просто ледяной ливень, а я была всё ещё босая и без верхней одежды, хотя горло уже начинало болеть от вчерашней прогулки. Но проситься на ночлег снова, я не решилась. Лучше бы мне быть подальше от этого места. Небезопасно тут.

Охранник лишь указал мне, куда идти, чтобы добраться до постоялого двора, да и всё. Это была сейчас моя последняя надежда не замёрзнуть на пустынной улице.

Так я и шла, прижимая к себе корзину с парой вещей, дневником Анки, странной брошью, которую вопреки всему не хотелось отдавать в счёт оплаты, и теми самыми имеющимися у меня двумя монетами, надеясь, что их хватит хотя бы на оплату ночлега, если уж за работу остаться не позволят.

Вздрагивая от каждого шороха и поправляя на себе ставшую вмиг мокрой одежду, оглядывалась по сторонам постоянно. Поэтому почти сразу заметила, что за мной идёт компания мужчин. Сначала шли на расстоянии, потом принялись его стремительно сокращать. Всё ещё надеясь, что они не по мою душу, старалась незаметно ускориться, чтобы дойти до освещённого артефактами участка улицы, где казалось безопаснее.