– Михаил!
– строгий голос мастера Чжоу пробился сквозь туман отчаяния.
– Контроль! Немедленно!

Старик смотрел на него глазами, полными понимания и сострадания. Не приказ воину - напоминание часовщику. Гири должны опускаться плавно, маятник - качаться ровно.

Михаил сделал глубокий вдох. Выдох. Ещё вдох. Временные возмущения вокруг него постепенно успокоились.

– Разлом закрыт, - произнёс мастер Чжоу, разглядывая место, где ещё недавно зияла трещина между мирами.
– Но это лишь временная победа.

– Временная?
– Михаил поднял голову, костяшки его пальцев побелели от напряжения.

Мастер Чжоу осторожно коснулся потухшего кристалла.

– Закрытие разлома не решило проблему, наоборот, выброс скверны ускорил процесс заражения. То, что прежде требовало месяцев, теперь займёт дни.

– Мы остановили главный источник, но не последствия, - Лань поднялась на ноги, морщась от боли в раненом боку.
– Каждый час промедления означает новые заражённые территории.

Михаил бережно удерживал тело Тан Сяо.

– Сколько лет прошло с тех пор, как я держал на руках мёртвую женщину?
– пронеслось в голове. Воспоминание, подобно призраку, проступило из глубин сознания - тело Анны, холодное и лёгкое, когда он переносил её из больничной палаты. Тогда, в прошлой жизни, в другом мире, он тоже потерял любимую. И тоже не смог спасти, несмотря на все свои таланты.

Хронометр, сжатый в безжизненных пальцах Тан Сяо, мерцал тусклым, но ровным светом.

– Её брат… исследования… - Михаил с трудом удерживал мысли в фокусе.

– Юань Ли был одним из лучших среди нас, - тихо сказала Мэй, глаза её блестели от сдерживаемых слёз.
– Его работа по противодействию скверне была бесценна. Когда мы потеряли его, это стало тяжёлым ударом.

Она извлекла из-за пазухи небольшой свёрток.

– Это его записи. Я собиралась отдать их Тан Сяо, но… - её голос дрогнул.
– Теперь они твои. Может быть, ты сможешь продолжить.

Михаил осторожно взял хронометр из руки Тан Сяо. Между амулетом на его шее и хронометром сохранялась тонкая энергетическая связь.

– Я продолжу их дело, - его голос стал жёстче, пальцы непроизвольно сжались в кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь.

Он бережно опустил тело Тан Сяо на каменный пол и поднялся, надевая хронометр на шею рядом с амулетом. Артефакты соприкоснулись, и на мгновение помещение озарилось серебристым сиянием.

– Нам нужно выдвигаться немедленно, - сказала Мэй, подбирая с пола посох.
– Волна скверны движется к ближайшим поселениям.

Защитники уже собирались, проверяя оружие и снаряжение. Несколько человек поддерживали раненых товарищей, в их движениях читались усталость и вместе с тем решимость. Сражение только начиналось.

– И все же, - сказал Михаил.
– Как целая организация воинов могла существовать незамеченной?

Мастер Чжоу тонко улыбнулся.

– Просто мы существуем вне систем и иерархий, объединяя лучших из всех школ под единой целью.

– И глава твоей школы знал о нас, - добавила Лань.
– Юнь Шу всегда поддерживал с нами связь.

Понимание снизошло на Михаила как озарение.

– Поэтому он отправил меня странствовать, чтобы я нашёл вас?

– Или чтобы мы нашли тебя, - кивнул мастер Чжоу.
– Носители дара всегда играли ключевую роль в противостоянии скверне.

Мэй опустилась на одно колено рядом с телом Тан Сяо и бережно закрыла ей глаза.

– Что будет с ней?
– Михаил бросил взгляд на Тан Сяо.

Часть его хотела остаться здесь, рядом, но он знал, что Тан Сяо никогда бы этого не одобрила. Лучшим памятником для неё будет продолжение борьбы.

– Мы позаботимся о ней, - ответила Лань.
– Но сейчас живые важнее мёртвых. Она поняла бы это лучше всех.

Михаил кивнул. Его руки всё ещё дрожали, но глаза стали сухими и решительными.

– Я должен вернуться в школу Текущей Воды, - сказал он.
– Предупредить всех и мобилизовать силы, которые сможем собрать.

– Мы направимся на восток, к деревням в долине, - сказал мастер Чжоу.
– Ты должен организовать защиту западных границ. Ваш юный друг уже отправлен в Саньхэ с лекарством и предупреждением.

Михаил вскинул брови.

– Лю Дашань? Но скверна в нём…

– Состав твоей подруги очистил его достаточно для выполнения этой миссии, - объяснила Мэй.
– Он вызвался сам. Сказал, что должен искупить вину.