Сяо Мин помолчала, изучая её лицо.

– Я оставлю вас, - наконец сказала она.
– Отдохните хотя бы пару часов. Сяо Ин, идём, нужно приготовить отвар четырёх трав.

Мальчик неохотно поднялся, бросил последний взгляд на учителя и вышел следом за старшей целительницей. В дверях Сяо Мин остановилась.

– И Юнь Лин… - она помедлила, словно подбирая слова.
– То, что сегодня случилось между вами - это редкость. Береги эту связь.

Когда дверь закрылась, в комнате повисла тишина. Феликс осторожно сел, отмечая странную лёгкость в теле, несмотря на пережитое потрясение.

– Благодарю тебя, - произнёс он, и звук собственного голоса отдался внутри него необычным эхом.

Елена кивнула, и это простое движение создало волну отголосков в его сознании - словно тысячи невидимых нитей соединяли их, передавая не просто движения, но и крохи ощущений, фрагменты эмоций.

– Это… необычно, - произнесла она, обводя рукой пространство между ними.

– Словно часть тебя всегда рядом, - согласился Феликс.

Он встал и подошёл к маленькому зеркалу на стене, распахнул ворот рубахи. Печать преобразилась полностью. Вместо выжженного символа красовался сложный узор из золотых линий с серебристыми прожилками. Центральный спиральный символ пульсировал в такт сердцебиению, но странно - не синхронно с ним, а словно в противофазе, создавая идеальный баланс.

– Она прекрасна, - тихо сказала Елена, отражаясь в зеркале за его спиной.

Феликс кивнул. Печать действительно стала красивее, гармоничнее. Но дело было не только в эстетике. Он чувствовал, как расширилось восприятие вероятностей. Раньше он видел возможные пути как отдельные золотые нити, но теперь они формировали объёмную структуру с чёткими узорами и закономерностями.

– Нам нужно поговорить о том, что произошло, - наконец произнёс он.

Елена встала, превозмогая усталость. Между ними было расстояние в несколько шагов, но оба помнили их соединение в пограничье, абсолютную близость, невозможную в физическом мире. Простое прикосновение теперь казалось одновременно слишком интимным и недостаточным.

– Это было… глубже, чем я ожидала, - сказала она, держась прямо, словно боялась пошевелиться.

Феликс хотел ответить, но внезапно замер. Что-то изменилось в пространстве вокруг них - едва заметное дрожание воздуха, невидимая рябь в структуре вероятностей.

– Чувствуешь?
– шепнул он, видя, как напряглась Елена.

Она медленно кивнула, прислушиваясь. Из открытого окна донёсся беспокойный крик птиц, а затем - едва различимый вибрирующий гул. Чашка с водой на столе отозвалась концентрическими кругами.

Феликс расширил своё восприятие, и мир вокруг расслоился на десятки вероятностных слоев. В большинстве из них проступала тревожная закономерность - золотые нити закручивались в узлы напряжения, особенно к западу от храма.

– Искажение, - прошептал он, чувствуя, как печать нагревается, реагируя на приближение опасности.
– Что-то нарушает естественный ход вероятностей.

Словно в подтверждение его слов, дверь резко распахнулась, впуская запыхавшегося молодого послушника с расширенными от страха глазами.

– Юнь Лин! Учитель Чжан!
– выпалил он.
– Старшая Сяо Мин просит вас немедленно прибыть в главный зал!

– Что случилось?
– спросила Елена, и голос её звучал неожиданно твёрдо.

– Странный тёмный туман приближается с запада, - ответил послушник, едва переводя дыхание.
– И к нам приносят всё больше людей с признаками заражения! Некоторые говорят, что видели странные фигуры, движущиеся в тумане.

Феликс встретился взглядом с Еленой, и ему не нужно было ничего объяснять - они оба понимали.

– Скверна, - произнесли они одновременно, и эхо их связи усилило слово, придав ему почти физическую тяжесть.

Они знали, что время отдыха закончилось, не успев начаться. Мир снова требовал их внимания, их силы… и теперь, возможно, их объединённой мощи.

Глава 41: Волна скверны

Воздух в главном зале храма пропитался травяными ароматами и кислым запахом страха. Сяо Мин склонилась над каменным столом, где лежала карта города с отмеченными черными пятнами. Вокруг нее сгрудились старшие целители и несколько стражников с напряженными лицами.

Феликс поморщился, когда печать на груди отозвалась тупой пульсацией. Она словно звала его, требуя внимания — не болезненно, но настойчиво. С момента слияния с Еленой в пограничном мире он ощущал свое тело иначе, будто чужое и родное одновременно. Истощение после пережитого превратилось в фоновый шум, который можно было игнорировать, но не забыть.

Когда они вошли, все головы повернулись к ним. Феликс заметил в глазах младших целителей смесь благоговения и страха — они двигались вместе с Еленой, неестественно синхронно, словно единый организм с двумя телами.