— Я постараюсь… — начала она неуверенно.

— Что, Екатерина? — перебил я её. — Что ты постараешься сделать?

Не так-то легко выбраться из логической ловушки, когда она построена из кошмаров прошлого.

Поняв, что ответа на свой вопрос я не получу, отвернулся от ёрзающей на своём стуле девушки и окинул взглядом всю аудиторию.

— Слушайте и запоминайте, — громко и резко сказал я так, чтобы каждый обратил на меня внимание. — Вы не судьи. Вы не прокуроры и не моралисты. Закон — ваш инструмент. Если доказательства собраны с нарушениями, их нужно выбросить в помойку. Всё. Вы защищаете не человека. Вы защищаете правила. Потому что уже завтра эти же самые правила нарушат уже против невиновного человека.

— То есть нам должно быть наплевать на то, что он виновен? — рявкнула блондинка. — Плевать на то, что он… что он изнасиловал и едва не убил свою жертву, и просто спустить ему это на тормозах?! Так, что ли?!

— А не ты ли мне говорила, что важны лишь интересы клиента, а остальное несущественно? — поинтересовался я у разгневанной девушки.

— Одно дело, когда одна фирма поглощает другую. Это совсем другое! — вспыхнула она.

— Да что ты? Самойлов, может быть, ты расскажешь, что может произойти в таком случае?

— Компания проходит через банкротство и остаётся без средств к выживанию, — негромко ответил он, опустив взгляд. — Её поглощает более крупная фирма. Старых сотрудников увольняют. Из-за процедуры банкротства они не получают выплат, а её владельцы остаются без средств к существованию и с огромными долгами по судебным издержкам, которые они не могут выплатить…

Чем дальше он говорил, тем больше ненависти и злости было в его словах.

— Они не смогут оплатить обучение для своих детей. Не могут платить за дом, который заберёт банк. Они лишатся всего.

На последних словах его голос надломился.

Кивнув ему, я повернулся к Екатерине.

— Видишь, твои «несущественные мелочи» только что отобрали будущее у целой семьи. Запомните все: если вы думаете вкатиться в эту профессию и остаться с чистыми ручками, то либо учитесь мыть их заранее, либо прямо сейчас идите и забирайте свои документы в деканате и проваливайте отсюда…

— Александр…

— Нет, — отрезал я. — Вы там совсем прикалываетесь? София, вы чему их вообще учите?

— Вероятно, профессии, — резко отозвалась она, недовольно глядя на меня. — И не делай такое лицо!

Ну, справедливости ради, кое-какая причина для возмущения у неё имелась. Прошло всего полтора часа после моей последней лекции, как она позвонила мне и приказала явиться к ней на ковёр. Не буду кривить душой и говорить, что я не ожидал чего-то подобного… ожидал. Но всё равно не шибко приятно.

— Какое лицо?

— Ты прекрасно меня понимаешь, — не поддалась она. — Я дала тебе разработанный поэтапный план обучения…

— Тогда я не понимаю, зачем тут нужен я? — развёл руками. — Учили бы и дальше по…

— Прости, напомни мне, пожалуйста, — перебила она меня. — Я, кажется, забыла, кому тут нужна лицензия? Не помнишь?

— Спасибо, я помню, — съязвил я.

— Молодец, — не осталась она в долгу. — Тогда, будь добр, объясни, почему я уже на третий день получила из учебного совета три жалобы на тебя?

— Ой, да подумаешь…

София подняла палец, перебивая меня на полуслове, после чего взяла лежащий на столе лист бумаги, надела свои очки и начала читать.

— Александр Рахманов позволял себе недопустимую резкость и грубость в обращении со студентами. Его комментарии нередко переходили границы профессиональной этики, личные границы и звучали унизительно. В аудитории регулярно ощущалась напряжённая атмосфера, вызванная его снисходительным и пренебрежительным тоном. Он создавал впечатление, будто студенты для него — обуза, а преподавание — лишь формальность. Некоторые замечания носили личный характер и были явно направлены на дискредитацию участников обсуждения. Такое поведение подрывает уважение к преподавателю и вредит учебному процессу…

София закончила читать, опустила лист на стол и посмотрела на меня.

— Объяснишься?

— Ну и? Кто нажаловался?

— Она анонимная, — сказала София, и я закатил глаза.

— Трусы несчастные…

— Александр!

— Да я двадцать лет уже Александр, — вскинулся я. — София, вы из них юристов готовите или уникальных снежинок с ранимой психикой?!

— Мы готовим из них профессионалов…

— Ага, — фыркнул я и, устав стоять, плюхнулся на диван.

— Что ты сделал? — не стала сдаваться София.