— Наша Ирина Стоцкая здесь завсегдатай, и она настаивает, что в «Ушкуйнике» надо заказывать только рыбу, — заметил я усаживаясь. — А метрдотель шепнул мне, что они как раз получили свежих стерлядей.

— Я пока не очень хорошо разбираюсь в русской кухне, так что положусь на рекомендацию мэтра, — сказал Клаус, и Лада, как образцовая жена, согласно кивнула.

— Ничего не имею против стерляди, — довольно равнодушно сказала Ленка.

— Вот и замечательно, — подытожил я. — Ну, расскажите, как вы живёте — всё так же порхаете по приёмам?

— Уже меньше, — улыбнулся Клаус. — Мы прочно вошли в общество, нам нет необходимости часто напоминать о себе. К тому же Ладе становится тяжеловато вести общественную жизнь.

— Ребёнок даёт о себе знать? — мгновенно заинтересовалась Ленка.

— Не особенно, — покачала головой Лада. — Просто не всегда хорошо себя чувствую, да и перепады настроения случаются. Не представляю, как бы я терпела беременность без помощи Милославы. Терпела бы, конечно…

— Мама и сама сейчас слегка не в себе, — сочувственно сказала Ленка. — Но всё же сдерживается, скульптора вот не убила.

— Скульптора? — не поняла Лада.

— Ты, наверное, не слышала эту историю?

— Нет, не слышала, — у Лады глаза загорелись любопытством. — Расскажешь?

— Расскажу, только не для передачи, — согласилась Ленка. — Ничего особенного в этой истории нет, но мы всё-таки не хотим, чтобы она ушла за пределы семьи. В общем, выписанный из Италии скульптор предъявил свой первый шедевр: голую женщину, красиво так бегущую с букетом в руке.

— Голую женщину? — непонимающе переспросила Лада.

— Это Венера была, — пояснил я. — Богиня красоты, её традиционно не вполне одетую изображают. Или совсем неодетую. Аполлона, кстати, тоже, и тот скульптор в следующей статуе, похоже, на него и нацеливался, так сказать, для пары.

— В общем, маме это не понравилось, — продолжала Ленка. — Она сказала, что в её клинику нередко и детей приводят, и вообще похабщине там не место. У скульптора характер тоже оказался непростой, в общем, слово за слово, получился скандал. В конце концов мама заявила, что может быть, в Италии женщины и бегают голыми по улицам, но в Новгороде есть приличия. На это скульптор ответил, что Венера по улицам голой и не бегала, но если так ставится вопрос, то он готов за свой счёт приобрести для статуи панталоны[9].

[ 9 — Панталоны названы у нас так по имени Панталоне, персонажа итальянской комедии масок. В мире Кеннера используется, разумеется, другое название, да и сами панталоны немного другие.]

Лада в ужасе ахнула.

— Я бы в жизни не рискнула так с Милославой разговаривать, — потрясённо сказала она. — Как он только выжил после этого?

— Да и я никогда себе не позволяла в таком тоне с мамой общаться, — хмыкнула Ленка. — Но мне-то она в любом случае ничего бы не сделала, а вот скульптор совсем по краю прошёл. Мама потом сказала, что у неё был сильный позыв сделать из него поучительный пример, а сдержалась она только потому, что тогда пришлось бы выписывать другого, и неизвестно ещё, поехал бы кто-нибудь к ней после этого или нет. Поэтому она его просто парализовала и приказала поставить на свободный пьедестал, чтобы он сам постоял в качестве статуи и подумал над своим поведением. Вот так он и простоял ночь в пустом вестибюле. Зато сейчас выслушивает пожелания заказчицы со всем вниманием и уважением.

— Замечательная история, — засмеялась Лада. — Ну, никто и не сомневался, что Милослава вполне способна привить к себе должное уважение.

К тому времени, когда мы дошли до десерта, разговор перестал быть общим — жёны обсуждали каких-то неизвестных мне знакомых, а мы с Клаусом говорили о своём.

— Так о чём ты хотел у меня спросить, Кеннер? — вдруг вспомнил он.

— Ах да — мой вопрос! Хорошо, что ты сам вспомнил, а то я опять забыл бы спросить. Ты можешь рассказать мне о Сицилии? В школе мы учили, что Сицилия принадлежит империи, а император потом сказал мне, что четверть Сицилии под муслимами. Ещё позже ты сказал, что муслимы управляют всей Сицилией, а империя просто получает половину дохода. Я уже совершенно запутался.

— С Сицилией всё непросто, — вздохнул Клаус и, немного подумав, всё-таки решился: — Вряд ли я выдам какие-то секреты, да и нет там секретов. Просто история для империи несколько позорная, вот поэтому про это и говорят не очень охотно. Прежде всего надо вспомнить, что Сицилия на самом деле никогда империи не принадлежала. У неё вообще долго не было постоянного хозяина, как это ни удивительно, учитывая богатство острова. Хозяева острова долгое время периодически менялись — в основном, за него соперничали муслимы и базилевс. Империя на это смотрела равнодушно — насколько я тебя успел узнать, ты и сам наверняка понимаешь почему.

— Если империя присоединит Сицилию, в империи начнут разоряться баронства из-за перепроизводства продовольствия.

— Совершенно верно! И продать избыток продовольствия вряд ли будет легко — ни муслимы, ни схизматики ничего покупать не будут, это вопрос принципа. Сицилия — богатая земля, но из-за нарушенной структуры сбыта империя потеряла бы больше. В конце концов это, конечно, решилось бы, но зачем империи ненужные потрясения?

— Но империя всё-таки туда влезла, — утвердительно спросил я.