— Ну, хоть что-то, — вздохнул я.

* * *

— Сиятельная Стефа сейчас у Матери, господин Кеннер, — сказал дежурный охранник, позвонив в секретариат. — И Мать просит вас подойти в её кабинет.

— Хорошо, — кивнул я. — Передайте сиятельной Ольге, что я направляюсь к ней.

Весеннее солнце уже стало достаточно сильным, чтобы немного припекать. Настроение было прекрасным, и, похоже, не только у меня — встречные Ренские с улыбками со мной раскланивались. Весна — это ежегодное чудо, которое радует всегда. Есть люди, которые скучают по зиме, но я к ним точно не отношусь. Да и большая часть тех, кто скучает, скорее всего, просто так говорят — всегда же можно уехать куда-нибудь в Мурман и получить зимы сколько хочешь, но почему-то они туда не ездят, а ездят на какие-нибудь южные курорты.

Секретарша Ольги при моём появлении немедленно вскочила и распахнула передо мной дверь кабинета — с некоторых пор Ренские относятся ко мне как к любимому внуку и наследнику Матери. Меня это не так уж радует — я бы предпочёл не такое восторженное отношение, — но возразить здесь невозможно, и я просто приветливо кивнул, проходя в кабинет.

В кабинете, кроме Ольги и Стефы, обнаружилась ещё и Ханна, точнее говоря, Ханна-старшая. Мне так никто и не удосужился сообщить её положение, но я уже и сам давно понял, что она по положению третий человек в роде, и занимается в основном финансами. Стало быть, здесь собралась верхушка рода, и они зачем-то хотят меня видеть. Интересно, конечно, зачем.

— Дамы, здравствуйте! — жизнерадостно приветствовал я. — Рад всех вас видеть!

— Здравствуй, Кеннер, — улыбнулась мне Ольга. Просто поразительно, как она меняется, когда улыбается — жаль только улыбается нечасто. — Присаживайся. Приказать тебе подать что-нибудь?

— Не надо, — махнул я рукой. — Только что пообедал.

— Понятно, почему у тебя настроение такое хорошее, — усмехнулась Ольга. — А вот у нас образовалась небольшая проблема, и нам нужна твоя помощь. Стефа сейчас расскажет.

— Всем, чем могу, — пообещал я усаживаясь. — Так что у вас за проблема?

— Карлы дали нам ещё один сплав, Кеннер, — начала Стефа. — Ну, не сплав, конечно — скажем так, материал. Прозрачный, по виду очень похож на обычное акрилатное стекло, но есть одно интересное отличие: если на поверхность тонкой пластины напылить прозрачные электроды и приложить к ним специальным образом модулированный высокочастотный потенциал, то при попадании в материал фотона с некоторой небольшой вероятностью переизлучается не один фотон, как в обычном стекле, а два.

— И если пластинка достаточно толстая, то таких избыточных переизлучений может по цепочке произойти достаточно много, так? — сразу дошло до меня. — И один фотон породит много вторичных фотонов?

— Есть предел толщины пластины, — пояснила Стефа. — Точнее, не предел, а некая оптимальная толщина, где достигается максимальный эффект. Число переизлучений зависит также от формы и величины приложенного напряжения, но оно в любом случае достаточно большое.

— То есть получается очень компактный фотоумножитель, который можно использовать в биноклях и прицелах, — сделал вывод я. — Причём коэффициент умножения можно гибко регулировать, то есть один и тот же прибор может использоваться и днём и ночью, при любом уровне освещённости. Ну что же, карлам теперь, с ещё одним уникальным сплавом военного назначения, уж точно никуда не деться. Князь не позволит им сорваться с крючка, а если они всё же попытаются, то он их уничтожит — просто для того, чтобы они не ушли к кому-то другому.

— Однако быстро же ты всё понял, — с лёгким удивлением заметила Ольга. — Всё так и есть, и насчёт карл князь именно это мне и сказал.

— Могу вас только поздравить, — сказал я. — Разворачивайте производство, деньги здесь огромные.

— Вот в этом месте как раз и образовалась проблема, Кеннер, — вздохнула она. — Нам нужно, чтобы ты в этом тоже участвовал.

— А я-то здесь каким боком? — поразился я. — С псевдомускулами понятно — там я договаривался с карлами, и у меня как раз было готовое производство. А с этим сплавом я никакой своей роли не вижу. Это ваша заслуга, вам этим и заниматься.

— Князь отказался нам это отдавать. Как он сказал, критически важное военное производство не может принадлежать негражданам. И если мы хотим этим заниматься, то мы обязаны отдать треть казне, и ещё одну треть кому-то из уважаемых и хорошо себя зарекомендовавших дворян княжества.

— И вы решили отдать эту треть мне, — покивал я.

— А кому ещё, Кеннер? — развела руками Ольга. — Даже не говоря о том, что ты наш родственник, твоя порядочность в делах всем известна. Да и князь очень прозрачно на тебя намекнул. А что тебе не нравится? Тебе ведь даже ничего делать не придётся. Почему бы тебе не согласиться?

— Согласиться мне придётся, конечно, раз князь поставил такое условие, — недовольно сказал. — А не нравятся мне две вещи: во-первых, мне всё-таки придётся как-то всерьёз участвовать, просто сидеть паразитом на вашем деле для меня неприемлемо. А во-вторых, я уже становлюсь слишком богатым. Князь пока не обращает на это внимание, но рано или поздно он задумается: а не слишком ли много у Арди денег?

Ольга ничего не ответила, но понимающе кивнула.

— Однако у меня есть небольшое условие: часть своей доли я хочу отдать членам нашей фамилии. Не уверен, что князь позволит участвовать в этом деле фон Абенсбергам, но Кире я хочу дать долю обязательно, да и матери тоже.