— А она… не девственница ли? Как-то смущается… Видно же! — решил ответить подколкой Кан.

«Вот еще… теленка нашла!».

Волин расхохоталась и что-то сказала подруге. Теперь они смеялись уже вместе.

— Нет, парень. Я не девственница. И давно уже. Довольно давно! — сквозь смех ответила девчонка, — У нас это теряют рано. Как только орчанки чуть подрастут. Любопытно же! И лягушатам, и девчонкам. Да и не обращают у нас на это внимания. Глупости какие… Это у вас, у людей, решают — рано, не рано. А у нас… созрела до появления интереса — значит, пора!

Они с Волин залезли в широкую бочку. Девушка чуть задумалась:

— И что мне теперь делать?

— Позволь мне помыть тебя?

Он опять смог ее удивить.

— Ну-у-у… хорошо, помой.

Он старался быть нежен. Орчанка пантерой разлеглась между его ног, опершись спиной ему в грудь и, казалось, даже мурлыкала от удовольствия. Отложив мочалку в сторону, Каннут принялся массировать ей груди, подбираясь к соскам. Мурчание перешло в еле слышное порыкивание.

«Ага! Как она выгнулась, стоило пропустить соски между пальцев!».

Но Волин хватило ненадолго. С рычанием она поднялась, уперевшись руками о бортик бочки, рывком развернулась к нему лицом и оседлала его.

— Я давно уже чувствую твою готовность! — прохрипела ему в ухо.

«Ох ты ж… А вполне туго! А я еще конфузился, что маловат будет!».

Орчанка вошла в раж и все сильнее скакала на нем, расплескивая воду. Потом что-то прорычала и обмякла.

«Э-э-э… что-то ты быстро, суровая воительница! Так дело не пойдет!».

Дождавшись, когда дыхание девушки чуть восстановиться, он, приподняв ее за попу, предложил:

— Давай-ка я тебе спинку помою!

Она, на секунду уставившись ему в глаза, кивнула:

— Давай!

Прогиб был хорош! Волин положила руки на бортик и прижалась к ним щекой.

«Какая славная у меня тут кошечка! Красивая такая. А спинка и попа — вообще произведение искусства!».

Сладко постанывая, красавица слегка подавалась ему навстречу. Теперь расплескивал воду уже он. И именно его очередь была рычать от удовольствия!

Открыв глаза, мутным взором он наткнулся на ошарашенный взгляд Маивы, усмехнулся:

— Ну кто я, Маива? Лягушонок, теленок или бычок?

Девчонка ничего не ответила, отвела взгляд.

— Мы мыться будем? Или продолжим? — улыбаясь, спросила его Волин.

— Предлагаю продолжить у меня в комнате! — подмигнул ей Каннут.

— Тогда давай, вставай, теперь я тебя мыть буду! — потребовала девушка.

Она была умела. Даже — очень умела! И руками, а потом…

— Встань! — потянула она его на ноги, а сама опустилась на колени.

И опять Каннут был вынужден рычать и стонать.

Привычка, а она у него уже сложилась — это дело такое! Только оконца в его комнате посветлели, Каннут открыл глаза. И неважно, что спал он… Ну — примерно минут сорок, не больше! Обе орчанки лежали рядом, и ему пришлось приложить силы, чтобы освободиться от рук и ног.

«Не будем дожидаться, пока старина Седрик снова начнет выламывать дверь, поднимая меня на пробежку! Зачем смущать гостий? Хотя, не очень-то их и смутишь, как выясняется!».

Каннут натянул на себя старую одежду, давно превратившуюся в одеяние для занятий и порядком уже обветшавшую.

«Х-м-м… я подрос что ли? Штаны какие-то короткие стали. Ну да, вот и рукава рубахи коротковаты. И в плечах немного жмет. Ладно, будем донашивать, пока вовсе не развалится!».

Кан покосился на смуглые тела на его кровати.

«И нечего было критиковать кровать! Вполне выдержала все скачки степных кобылок!».

Хотя Маива во всем этом безобразии принимала участие куда меньше подруги. Все же несколько стеснительна и уж точно менее опытна!

— Ты куда собрался? — со сна хрипловато спросила Волин.

— Спи! У меня утреннее занятие. Я вернусь часа через полтора-два.

— Нет! Я с тобой. Мне вполне достаточно сна. А нет — так потом в седле высплюсь! — девушка поднялась, потянулась и быстро принялась одеваться.

Сначала они бежали молча. Кан косился на орчанку, замечая на ее губах улыбку.

— Чему… ты улыбаешься? — спросил он.

Волин засмеялась:

— Всегда приятно, когда случается что-то хорошее, тем более, если ты этого вовсе не ждал! — ответила девушка.

«А бежит она хорошо! Дыхание ровное, как будто идет неторопливым шагом!».