Но какой-то внутренний голос ответил:

«А чего — нехорошо? Почему — нехорошо? Чего — у тебя сил не хватит и Лорри, и Вилиму? Хватит, конечно! А два бастарда — это лучше, чем один! Это связь еще крепче сделает! Чего ж не помочь старосте в благом деле? С тебя же ничего взамен не требуют? Жениться не предлагают? Да и вряд ли Жанно может помыслить оженить владетеля на своих родственницах. Тут же — средневековье примерно. Право первой ночи и все такое!».

Плехов хмыкнул про себя:

«Во вкус входишь, ваше благородие? Домена нет и на горизонте, но тренировки уже проводятся?».

Похоже, почувствовав что-то, Лорри подняла голову и прошептала:

— А Филип этот… он эту Вилимку тоже — того! Сначала меня… а потом — надоела ему, что ли? Или молоденькую захотелось? Вот и… А Жанно, как узнал, отправил сучку вместе с мужем на выселки, от мага подальше! Вот!

Плехов чмокнул женщину в нос и сказал:

— Не ревнуй! Если даже… На тебя я всегда время найду — и приласкать, и погладить! Ну… давай продолжим! На чем мы остановились?

И снова они ехали с Филипом по лесной дороге. Правда, не по той, по которой они приехали в Подорожку, а по другой, которая петляла вдоль реки. Примерно на север, как весьма приблизительно определил Каннут. Дорога то приближалась к реке почти вплотную, то отдалялась от нее на некоторое расстояние. Но близость к реке чувствовалась постоянно.

Лес здесь немного изменился — дубов стало поменьше, появились какие-то другие, чуть меньшие по высоте деревья, побольше стало кустов.

— Здесь местность повыше, чем та, что идет от постоялого двора к Подорожке, вот и лес другой! — не очень понятно объяснил маг.

— Нам далеко ехать? — поинтересовался Кан.

— К обеду будем. Там, в той деревне, полей поменьше. Люди больше выращиванием скота занимаются. Так что, полагаю, к вечеру я все закончу, а завтра с утра поедем дальше.

— А как деревня называется? И что за скотину разводят в ней? — «Свой домен нужно знать, да, Каннут?».

— Желуди. Так называется та деревня. А разводят в ней свиней все больше, теми же желудями их и кормят.

— Слушай, Филип. А почему мы в эти… как их там? В Выселки не поехали? Там же тоже поля, и люди, и скотина?

— А я переговорил с Жанно. Там все нормально, ехать никакой надобности не было, — потом маг усмехнулся, — А может, старик побоялся, что я опять подол его внучке задеру?

Каннут хмыкнул:

— Ты, похоже, по деревням уже изрядно наследил?

— Не без этого, Кан, не без этого! — засмеялся Филип, — Я люблю женщин. Ну, посуди сам… Ты ведь теперь понимаешь, что такое женщина для мужчины? Ну вот! Я их люблю, а они… они мне редко отказывают. Да, пусть не потому, что я весь такой красавчик и неотразимый мужчина! А потому, что я — маг! Поправить здоровье, исправить что-то во внешности. Пусть и не кардинально, совсем уж урода я не исправлю — тут с природой мне тягаться пока рано! Но… Вот скажи, тебе же Лорка рассказывала, что я ей помог? Груди чуть поправил, омолодил, и вообще за здоровьем слежу — как за ее здоровьем, так и за здоровьем всей семьи Жанно. Так вот… За присмотр за полями и скотом — мне платят общины деревень и сел. А за личным здоровьем ко мне обращаются крестьяне уже платно. По «серебряку», Кан. Я дорого не беру! В некоторых случаях — и того меньше. К примеру, за лечение ребятни. Или если кто-то пострадал серьезно. Тут уж — сколько сами заплатят, я размер платы не устанавливаю!

Маг снова достал трубку и раскурил ее.

— А что такое серебряк для крестьянина? Немало. Но и немного! В год… точно не знаю, но Жанно говорил, что крестьянин со своих полей, скота и прочего хозяйства имеет около полутора золотых. Чуть меньше, возможно. Да, Каннут! Тут крестьяне не бедствуют, живут крепко. Всяческие природные невзгоды редки, климат хороший, и земля дает немалые урожаи. Да еще и я слежу за посевами. Поэтому — полтора золотых в год они с хозяйства имеют. То есть — примерно тридцать, тридцать пять серебряков. Можно выделить один серебряк на поправку здоровья? Можно. И нужно — если сам не дурак! Ведь здоровье — что крестьянина, что его жены, что детей — это вовремя засеянное поле, обработанный огород, ухоженный скот. Так что… Мне не стыдно брать за свою работу эту монету. Но ведь это крестьяне! Они скуповаты от природы. И если молодке вдруг вздумалось поправить не только здоровье, но и чуть улучшить внешность — кто против? Ведь и мужу приятнее мять по ночам красивое тело жены. И тут что происходит? Каждая вторая, обращаясь ко мне с этим вопросом, норовит рассчитаться не серебром, а чем? Правильно, телом! Ведь не отданный мне серебряк — это лишний серебряк в доме! И что? Да если бы я… к-х-м-м… имел каждую, то кошель бы мой был вдвое тоньше! Так что… не такой уж я кобель, как видится со стороны! Ну да, бывает такая мордашка и задница, что сложно удержаться. Бывает, что и мне шлея под хвост попадет — вроде и ничего особенного в той бабе нет, но… Вот — захотелось мне! Так что… не думаю, что кто-то обиду на меня затаил. Все делают вид, что никто и ничего не знает, что каждая рассчиталась со мной не монетой. И заметь — их мужья тоже делают этот же вид!

— Но меж собой-то наверняка бабы шепчутся? — засмеялся Каннут.

— Да мне-то что с тех шепотков? Бабы — они на то и бабы, чтобы языками молоть! Волос длинный — ум короткий! — отмахнулся маг.

— А мужики разве не лечатся? — спросил парень.

— Мужики, Каннут, это дело такое… Довольно странное! Я уже давно заметил, что мужчины, пока совсем уж не прижмет, склонны терпеть боль, неудобство и прочее. А уж о внешности мужики вообще не заботятся. Здесь уж точно. В городах — там разные бывают.

— А на чем ты еще зарабатываешь? — спросил парень.

— Ты никак не уймешься по поводу выбора стези мага? Брось, парень! Я тебе уже все объяснил. Твоя дорога — дорога воина, и никак иначе. Даже если ты, закусив удила, решишь сделать все иначе… Боги не дадут тебе пойти иной дорогой!

— Все предопределено свыше?

— Х-м-м… хорошо сказано, парень! Да, хорошо сказано! Да, так и есть — все написано в книге каждого из нас. Или норны плетут свою нить? У нас, конечно же, есть и своя воля — поступать так или иначе. Но! Только в рамках позволенного. Попытаешься выскочить за эти рамки — получишь по голове. И получишь сильно!