И первым был самый здоровый из прибывших. Каннуту показалось, что был этот орчина чуть не под потолок зала. Хотя… меньше, конечно, но смотрелся он… отчетливо! Широкоплечий, и это мягко сказано, орк, выйдя на середину зала, осмотрелся, поворачиваясь по сторонам всем телом, по-волчьи, как будто у него шея вообще не работала, ощерился, обнажая немалые такие клыки, растущие из нижней челюсти, и пророкотал:

— Людиш-ш-ш-ки! Мелкие, но вкусные людиш-ш-ш-ки! Мягкое, сочное мясо! А-г-р-р-х…

«Фактурный… к-х-м-м… мусчина!».

Каннут облизнул вдруг пересохшие губы и чуть поерзал по лавке, примеряясь, как бы половчее сигануть из-за стола, потом — перекатом по проходу между столами, а там — к лестнице на второй этаж. У него в комнате, на выданной Седриком большой кабаньей шкуре, приколоченной к стене, были уже развешаны: обычный меч с круглым саксонским щитом, бастард и полэкс. Все это он выклянчил у старика, мотивируя тем, что «что каждый раз в оружейку мотаться?». А два арбалета — один средний, как у Филипа, а второй — маленький, одноручный, как игрушка, и так уже «прилипли» к его ручонкам», как выразился Седрик. И парень сейчас соображал, что хреново, если проволока тетивы была спущена и снята, что на одном, что на другом.

«А кинжал? А что — кинжал? Таким кинжалом — это только разозлить эту «дурь-машину». Как на паровоз с шилом прыгать!».

Присутствующие в зале люди, и так разговаривающие совсем негромко, притихли и смотрели на вновь прибывших со смешанными чувствами. С одной стороны — они совсем недавно с этими вот… торговали, а с другой стороны — хрен его знает, что у этих огромных макак на уме? И ведь оружия почти ни у кого нет — расслабились «люди-ш-ш-к-и»!

А вот у орков оружие было! Вон — у каждого на поясе, рукоятью вниз, прицеплены одноручные топоры. И топоры-то не маленькие, однако, на фоне габаритов владельцев смотрелись сейчас смешно, как детские игрушки. И мечи, с другой стороны, у каждого на поясе. А мечи-то… м-да… Или это у них за кинжалы идет?

Кожаная жилетка на первом, самом здоровом орке, от напора мышц разошлась на груди, а руки…

«Писец какой-то! Да тут Арни будет смотреться, как первоклашка на фоне хулигана, второгодника-восьмиклассника! Сколько там у Арни рука была? Писят два «сэмэ» вроде бы? Так тут… М-да… я в поясе тоньше буду!».

Зависшую и загустевшую тишину зала разорвали слова Бруно, сказанные совсем спокойным и даже скучающим голосом:

— Шутки у тебя, Таларик, как всегда — дурацкие!

Первый орчина снова ощерился, но уже с несколько другой миной спросил:

— И чего это — дурацкие? Нормальные шутки! Сейчас, я думаю, многим в этом зале нужно штаны менять.

Голос его был низким, рокочущим, но уже не казался совсем уж инфернальным. И на общем он говорил вполне чисто.

— А гдеэта толстая скотина, гдеэтот старый, пустой пивной бочонок, который назывался моим приятелем?! Где этот Бруно?! — снова усилил голос орк и даже для пущей картины пару раз бухнул кулачищами себя в грудь, вызвав звук самого большого в мире барабана.

— Да ты совсем ослеп, Таларик! Годы берут свое, да? — всетак же скучающе протянул Бруно, — И чего это я старый бочонок? Ты же меня старше лет на тридцать, если не на пятьдесят?

Орк совсем по-русски махнул рукой и обиженно протянул:

— Ни хрена ты не можешь правильно встретить гостя, Бруно! Нет чтобы подыграть мне, возопить, дескать — «Орки! К оружию, люди-братья! Не дадим захватить этот зал славной таверны! Не дадим опоганить оркам запасы пива в наших погребах!». Мы бы славно подрались, а потом сели бы пить пиво.

— Ага… а зал мне потом ремонтировать ты за свой счет будешь? Старая ты степная макака!

Орк поморщился и протянул:

— А вот про макаку — сейчас обидно было!

— Ничего, потерпишь! Не я же тебя первым обозвал толстой скотиной? — прихлебывая пиво, парировал Бруно.

Каннут с облегчением выдохнул — героическая смерть… а какая еще может быть смерть у попаданца? Героическая смерть откладывалась!

«И все-таки Бруно прав — дурацкие шутки у этого Таларика!».

Каннут обвел взглядом зал, хмыкнул про себя, увидел, как люди начали негромко переговариваться, отходя от шока по прибытии гостей.

«Как там переводил «Гоблин»? Вот и в воздухе чем-то запахло!».

— Ну так что — нам так и придется стоять посреди зала? И ты даже не нальешь старому другу маленькую кружечку пива? — развел руками громила-орк.

— Старому другу…, - Бруно потер рукой шею, — Этот старый друг мне однажды голову чуть не смахнул…

— Э-э-э… а кто мне дважды ливер протыкал своей «ковырялкой»? — возмутился орк.

— Старый друг. Маленькую кружечку пива? Тут, пожалуй, пиво ведрамипридется таскать! Маленькую кружечку ему, насмешит же…

Бруно продолжал ворчать, но было видно, что только для посторонних зрителей.