Лицо мужчины исказилось от ярости. Равиль схватил настольную лампу и швырнул в нее. Мила увернулась, и лампа разбила панорамное окно, осколки брызнули во все стороны. Он бросился вперед с нечеловеческой скоростью — тюрьма не отняла звериной грации. Нож вошел между ребер, но Равиль словно не заметил раны. Пальцы сомкнулись на горле с привычной жестокостью.

— Ты моя! — Он сорвался на безумный хрип. — Только моя! Умрешь только со мной!

Они схватились в финальной схватке у разбитого окна. Тридцать четыре этажа вниз. Достаточно, чтобы закончить все навсегда.

Мила рванула его на себя, чувствуя, как осколки стекла впиваются в спину. Мелькнуло голубое небо, и мир исчез…

Я открыл новостную ленту и замер: в сети распространялось видео, снятое из окна соседнего бизнес-центра — две фигуры в смертельной схватке у разбитого окна напротив. Несмотря на расстояние между зданиями, я узнал ее силуэт. Узнал бы из тысячи.

Новостные сводки скупо сообщали о падении с тридцать четвертого этажа. Мужчина и женщина погибли на месте. Личности погибших устанавливаются.

Я убрал телефон и вздохнул. Только спустя некоторое время журналисты докопались до правды, что позволило мне узнать историю Милы целиком. Историю, которая завершилась для девушки так же, как и началась — во тьме. Она не была героиней или злодейкой. Просто человеком, который однажды не смог разорвать порочный круг насилия.

Я стоял под горячими струями душа, прокручивая в голове новости о гибели Милы. В симуляциях видел разные версии ее судьбы, но реальность оказалась иной. В ушах все еще звучали ее последние слова: «Ты единственный, кто видел во мне человека, а не чудовище».

Вернувшись в спальню, обнаружил пустую кровать. На тумбочке белела записка: «Срочные дела, позвоню позже». Странно. Обычно Алиса не уходила вот так на ночь глядя.

Не успел об этом подумать, как зазвонил телефон.

— Александр Воронцов? — раздался официальный голос. — Следователь Резников. Вам необходимо приехать в отделение для дачи показаний. Это касается Милы Лазаревой. В ее телефоне зафиксирован последний звонок на ваш номер.

Кабинет следователя Резникова оказался под стать своему хозяину — строгий и безликий. Высокий мужчина средних лет с цепким взглядом просматривал документы, изредка бросая на меня изучающие взгляды.

— Александр Сергеевич, во сколько поступил звонок от Милы Лазаревой?

— Около десяти вечера.

— Содержание разговора?

— Она позвонила поблагодарить меня.

Следователь откинулся в кресле, пальцы его правой руки начали выбивать по столешнице быстрый, нервный ритм:

— За что именно серийная убийца решила вас поблагодарить, Воронцов?

— Я не знаю. Она просто…

Резников прервал меня, включив запись. Голос Милы, спокойный и почти умиротворенный, наполнил кабинет: «Просто хотела… поблагодарить. За то, что все это время понимал. И не осуждал. Ты единственный, кто видел во мне человека, а не чудовище».

— Что значит «все это время»? — Резников подался вперед, его глаза сузились. — Как давно вы знали о ее деятельности?

— Я не знал ничего конкретного.

— Но подозревали?

Сквозь приоткрытую дверь кабинета заметил движение в коридоре. Агата Левицкая шла быстрым шагом, просматривая какие-то документы. Следом за ней… сердце пропустило удар. Алиса?

— Воронцов! — резкий голос Резникова вернул меня к допросу. Ручка в руке следователя щелкнула так громко, что невольно вздрогнул. — Я задал вопрос. Вы подозревали о преступлениях Лазаревой?

— Нет.

— Тогда что значит «все это время понимал»? За что она вас благодарила?

— Не знаю. Может быть, за обычное человеческое отношение.

Резников достал из папки фотографии с мест преступлений, раскладывая их веером по столу. На каждом снимке — искаженные смертью лица мужчин.

— В деле Лазаревой более двадцати убийств, — сказал он. — И это лишь те, о которых она сама рассказала.

Он открыл ноутбук и развернул экран ко мне. На стоп-кадре — Мила, сидящая в полутемной комнате, лицо бледное, но взгляд твердый.

— Перед смертью Лазарева отправила в полицию видеообращение. В нем она подробно призналась в убийствах. — Голос следователя звучал жестко.

Резников сцепил пальцы в замок и прищурился:

— Это не тот случай, когда можно отделаться общими фразами. Почему она позвонила именно вам? Почему благодарила? Что. Она. Имела. В виду?

— Я уже сказал все, что знаю. — Я встретил его взгляд, не отводя глаз.

Следователь побарабанил пальцами по столу, словно размышляя о чем-то:

— Что было после звонка?