– Ну, мало ли. Может, нашла себе богатенького папика и свалила на Мальдивы.

Я фыркаю. Этот сценарий мне предлагают примерно раз в неделю. Словно нет другого выхода из этой профессии, кроме как через постель очередного мужчины с толстым кошельком.

– Мариш, ты же знаешь, я предпочитаю сама зарабатывать на свои Мальдивы.

Гримерка встречает меня приглушенным светом и зеркалами, обрамленными лампочками. Я бросаю сумку на кушетку и начинаю свой ритуал преображения. Сначала из спортивной сумки появляются туфли на двенадцатисантиметровых шпильках, косметичка размером с небольшой чемодан и несколько шелковых платков для разминки.

Пока я растягиваюсь, память услужливо подбрасывает картинки из прошлого. Балетная школа, куда меня отдали в шесть лет. Мама, поправляющая мне пучок перед первым выступлением. Ее глаза, полные надежды: «Моя дочь станет великой балериной».

Не стала. Когда родители погибли в автокатастрофе, мне было девятнадцать. Первый курс хореографического училища, перспективы попасть в кордебалет городского театра и зарплата, на которую можно купить разве что пуанты. А тут внезапно долг за квартиру, счета и ощущение, что земля уходит из-под ног.

Я задерживаюсь в позиции, чувствуя, как растягиваются мышцы бедра. Помню тот вечер, когда Лена, моя соседка и одногруппница, затащила меня в «Саламандру» - клуб попроще «Феникса», но с той же концепцией. «Просто посмотрим», - сказала она. Я смотрела. На девушек, которые владели своим телом гораздо хцже, чем я, но получали за вечер столько, сколько я не видела за месяц.

В тот же вечер я поговорила с менеджером клуба. Через неделю у меня было первое выступление. А через месяц я уже могла оплатить все счета и даже начать откладывать.

– Земля вызывает Кристину!
– голос Марины вырывает меня из воспоминаний.
– Десять минут до выхода Алены, после нее - ты.

Я киваю и сажусь к зеркалу. Время макияжа. Тональный крем ложится ровно, скрывая следы усталости. Тени, подводка, тушь, и с каждым штрихом я все меньше похожа на ту девочку, которая когда-то мечтала танцевать «Лебединое озеро».

– Слышала, сегодня в зале какой-то крутой бизнесмен из Европы, - Марина возится с блестками на моем костюме.
– Говорят, ищет таланты для своего шоу в Монако.

– Пусть ищет, - равнодушно отвечаю я, нанося последние штрихи.
– Я никуда не тороплюсь.

– Да брось! Монако! Ты представляешь, какие там деньги?

Я поворачиваюсь к ней и улыбаюсь:

– Мариш, я пять лет назад решила, что никогда больше не буду зависеть от чужих решений. Ни от родителей, ни от преподавателей, ни от каких-то залетных бизнесменов. Если я захочу в Монако, то я сама куплю себе туда билет.

Она закатывает глаза:

– Ох уж эта твоя независимость. Гордость тебя до добра не доведет.

– Зато до «Феникса» довела, - подмигиваю ей и поднимаюсь, чтобы облачиться в костюм.

Костюм - это громко сказано. Несколько стратегически расположенных полосок ткани, усыпанных кристаллами Сваровски. В нем больше обнаженного, чем скрытого, но именно такая откровенность и привлекает публику в «Феникс». Они приходят смотреть не только на голое тело - интернет полон бесплатной наготы. Они приходят за иллюзией доступности недоступного, за историей, которую рассказывает каждый мой танец.

Марина помогает мне застегнуть крошечные крючки на спине.

– Ты сегодня какая-то задумчивая, - замечает она.

– Просто настраиваюсь, - отвечаю, но в чем-то она права.

Последнее время меня преследует странное чувство, будто я подошла к какому-то перекрестку, но никак не могу решить, какую дорогу выбрать. Пять лет в индустрии эротических шоу сделали меня профессионалом, позволили купить квартиру, обеспечить себе финансовую подушку. Я многого добилась для девочки, оставшейся без поддержки в девятнадцать лет.

Но иногда, в моменты между музыкальными битами, когда я зависаю в воздухе на шесте или замираю в сложной позе, меня пронзает мысль: «А что дальше?» Это не может продолжаться вечно. Тело - мой инструмент, но даже самые совершенные инструменты изнашиваются.

Глава 2. Последний танец

– Две минуты до выхода!
– в дверь стучит помощник режиссера.

Я глубоко вдыхаю. Сейчас не время для самокопания. Сейчас время шоу.

В коридоре темно, только светящаяся разметка на полу указывает путь к сцене. Я слышу музыку сквозь стены, Алена заканчивает свой номер. Аплодисменты, свист, выкрики. Обычная реакция публики «Феникса» - пьяной, возбужденной, готовой расстаться с деньгами ради мгновений иллюзии.