Я почесал затылок. – Вот так постаралась!
– Попала Оли хорошо - прямо в "глаз урпа". Только копьё теперь, наверное, придётся выкинуть.

– Ты недоволен? Я плохо кинула?
– улыбка медленно сползла с лица кентавриссы.

– Вовсе нет. Ты метаешь замечательно. Вот только...
– Я задумался.
– Копьё насквозь пронзило огромный пень, выйдя с противоположной стороны. Настоящий урп лишился бы не только глаза, но очевидно и башки! Какая сила у моей новой знакомой?! Хотя, при её росте - около метра восьмидесяти только в холке, а до макушки, наверное, выше трёх - чего ещё можно ожидать?! Пожалуй можно дать согласие на её просьбу – нести мой рюкзак.

– Ну, на сегодня урок окончен. Завтра продолжим. – Сказал я отрубив наконечник копья. Древко осталось торчать в пробитом пне.

В дупле огромного дерева мы расположились на ночлег. Из веток, коры, навоза падальщиков и мха Оли соорудила дверь так мастерски, что дупла не было заметно снаружи даже вблизи. Солнце уже садилось, и в лесу было почти темно. Кентаврисса улеглась на куче сухих листьев, сложив под себя ноги. В дупле она помещалась с трудом. Я тоже лег, прислонившись к противоположной стене.

– Послушай, Оли, - спросил я, - а ты не знаешь такого места, где нет ни хищников, ни людей-извращенцев? Или ты знаешь, кого-нибудь кто поможет мне попасть домой?

– Кто сможет отправить тебя домой, мне точно не ведомо. Но в детстве мама говорила мне, что за горами находится страна, где нет хищников. Там всегда тепло и полно фруктовых деревьев.

– И ты не пыталась туда попасть? Может быть, там твои родители?

– У меня только мама, сестры и маленький брат, если они живы, конечно. Я пыталась, но в горах очень холодно. Я всегда возвращалась обратно.

– Это далеко от сюда?

– Да нет. В общем то рядом.

– Завтра я попробую перейти через горы, - решил я, - ты присоединишься?

– Я пойду с тобой, - С готовностью согласилась Оли.

– Ну, вот и отлично. Давай спать. Утро вечера мудренее.

Но сон никак не шёл ко мне. Какой-то предмет под подстилкой давил спину, мешая спать. Снаружи доносились звуки ночного леса. А воздух наполнился приятным ароматом, похожим на запах жасмина, ванили и ночной фиалки одновременно.

– Оли, - тихо позвал я.

– Я здесь, - не замедлил последовать ответ. В полной темноте кентаврисса казалась расплывчатым светлым пятном.

– Почему ты не спишь?

– Я слушаю дерево. Оно говорит мне, что здесь погибли люди.

– Ты можешь говорить с деревьями?!

– Все кентавры моего племени могут это.

Я не стал больше задавать вопросов на эту тему. Мало ли, что ещё бывает возможно здесь, если, конечно, у моей спутницы не галлюцинации.

– Ты не чувствуешь запах?
– спросил я.

– Какой?

– Очень приятный. Как будто какими-то цветами пахнет.

– Наверное, это запах моего тела, - ответила Оли после непродолжительной паузы.

– Запах твоего тела?! Земные девушки много отдали бы за такую способность.

– Спасибо. Мне приятно слышать это от тебя. Хорошо, что ты не видел меня два года назад. От меня так воняло, что близко пройти нельзя было. Я была тощей, совершенно плоской и лысой - женщины зачем-то брили мне голову.

– Бедная.

Я поднялся и, приблизившись к собеседнице, погладил её по голове.

– Разве можно стричь такую красоту?

В ответ Оли потёрлась о мою руку.

– Ложись рядом со мной, я мягкая.
– Сказала она.

Утром я обнаружил предмет, мешавший мне спать. Им оказался противогаз 1933 года выпуска. В его брезентовой сумке, вместо фильтра, лежали копытные клещи, рашпиль и нож, завёрнутые в лист серой бумаги. «Под этим древом, и не где, геройски пал энкаведе, при коннице Будённого, отряд Сруля Говённого!» - было написано на нём.

– Значит, Оли не фантазировала вчера, - изумился я. – Здесь действительно погибли люди. Посмертную записку, судя по подписи, оставил сам командир., хотя слагать стишок о трагедии – причём такой дурацкий – мне показалось неуместным. Когда же у автора нашлось время на поэзию? И откуда были эти бойцы, из кавалерии или внутренних войск? Непонятно.

Я переворошил всю сухую листву в дупле и вокруг дерева, но больше ничего не нашёл. Даже гильз и осколков не было.