— Вы, конечно, совершенно правы, друг мой. И все же оставлять окно открытым — это словно приглашать бродяг или, скажем, жуликов в нашу контору.

— Мы на втором этаже, — напомнил кот. — И если ваш жулик не отрастил крылья, значит, нет повода беспокоиться. Хотя если вам так дороги никчемные бумажки да пишущая машинка, несчастный Порфирий может пойти на улицу. Что мне стоит помыкаться по стылым подворотням да переночевать в подвальном окне?

— Полно вам, не такая уж я злодейка, — призналась Анна и послушно приоткрыла створку. Не дожидаясь, пока холод проберет до костей, она поспешила покинуть их маленькое детективное агентство.

За рулем паровика ей думалось легче. Но в этот раз, увы, ни одного разумного объяснения, кому понадобилась книга «Недра земли», не приходило. Издание не являлось раритетным, хоть и не часто попадалось в лавках. Но все же, отчего не купить? Почему книжку украли?

— Скорее всего, Порфирий Григорьевич прав: забрал кто-то из случайных посетителей. Вот только как сказать хозяину магазина, что мы не можем этого человека отыскать? Опять же, задаток за работу уже уплачен и даже потрачен. Никак нельзя идти на попятную, — Анна вздохнула. Вся ситуация ей откровенно не нравилась. Она не любила сдаваться, пусть и в таком незамысловатом деле. — Если все так просто, отчего мы не знаем, кто это? — спросила она сама себя и, не найдя ответа, замолчала.

Добравшись до дома, Воронцова, припарковав паровую машину, поднялась к себе в квартиру. Отперла дверь и, войдя внутрь, с наслаждением окунулась в тепло:

— Марфа, я дома! — крикнула она, снимая шляпку и накидку. — Марфа, ты тут?

Из кухни послышались шаги, и в прихожую вышла служанка. Стараясь не глядеть на хозяйку, она лишь шмыгнула носом и, приняв одежду, молча принялась отряхивать ее от снега.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила Анна, хорошо знавшая Марфу, которая никому себя в обиду не даст.

— Нет, нет, все в порядке. Не извольте беспокоиться, — пробормотала та, принимаясь за хозяйские ботинки с таким остервенением, будто от их чистоты зависела судьба всей планеты.

— Марфа, ах, оставь же ты их! Марфа, не убегут. Ну-ка, погляди на меня! — потребовала Воронцова.

Марфа нехотя выпрямилась и, чуть глянув на хозяйку, тут же вновь потупила взор. Впрочем, Анне хватило и этого краткого взгляда, чтобы увидеть, как покраснели глаза Марфы, а лицо пошло некрасивыми пятнами.

— Идем в столовую, сядем рядышком, и ты все мне расскажешь, — велела Воронцова прислуге.

Марфа только вздохнула, но отнекиваться не стала.

Пройдя в комнату, обе женщины сели в кресла подле камина. Анна, взяв Марфу за руку, глянула в ее заплаканные глаза и коротко велела:

— Рассказывай.

Марфа молчала, молчала да шмыгала носом, как бы не решаясь начать. И когда уже Анна хотела еще раз повторить просьбу, служанка заговорила:

— Крестный мой помер, — и, перекрестившись, добавила: — Царство ему небесное, рабу божьему Андрею.

— Соболезную, — Анна вздохнула и участливо добавила: — Сердце?

— Ах, если бы, — всхлипнула Марфа. — Да только он еще и не стар был вовсе, ему всего-то седьмой десяток пошел.

— И впрямь, как мой отец, — согласилась Анна. — Так что же тогда случилось?

— Убили его, Анна Витольдовна, как есть убили, душегубы проклятые! — воскликнула Марфа и залилась слезами.

— Ну же, Марфа, ну же, милая. Да что ж это, ну как так? — Анне стало жаль и служанку, и неизвестного крестного. — Ты поплачь, родная. Но знай, полиция у нас хорошая. Враз душегуба отыщут.

— Не отыщут, — промычала Марфа, закрыв лицо руками. — При вас бы сыскали, а без вас и искать не станут. Скажут, что там старик, никому не нужный. Сидел среди своих бумаг, среди них и помер. Всего и делов.

— Да как же делов, если ты говоришь, что убили?! — возмутилась Анна, уже прокручивавшая в голове, что стоит связаться с Кузьмой Макаровичем да Казимиром Игнатьевичем. Уж наверняка не откажут по старой памяти, просветят, что это за дело такое и какие выводы при вскрытии сделаны.

— А вот так. Вроде бы и убил, да только оружия не нашли, да и повода, говорят, нет. Так что спишут все на залетного хулигана, а такого поди найди.

— Глупости какие! Если убили, то непременно будет следствие, непременно разберутся.

Марфа отняла от ладоней заплаканное лицо и, размазывая по щекам слезы, прошептала:

— Анна Витольдовна, миленькая, я вот вас раньше ни о чем не просила, а сейчас прошу: возьмитесь за это дело, разузнайте, что за тать моего крестного убил. — И не успела Анна ответить, как служанка, соскользнув с кресла, бухнулась перед ней на колени и, заламывая руки, зашептала: — Не откажите, заступница. Молю вас. Окромя вас и просить больше некого. На всем свете только и были мы друг у друга: он у меня да я у него. А теперича я и вовсе осиротела. Прошу, разыщите, отомстите. Вы же можете!