«Не встану, милый, гуляй с другою, бо моё сердце, вже під землею…» — сквозь слёзы скавытали бабы и, внезапно, вокруг них стали собираться кошки, а потом и вовсе подпевать стали. Мда, им эта песня тоже пришлась по вкусу. Кто сказал, что женская доля лёгкая? Особенно здесь, в этом мире.

— Хорошая песня, да? — Не смогла удержаться от комментария последняя из кошек-стражниц.

— Да, и вправду хорошая. Хоть и народности, что с нашей сейчас воюет. — Почему-то завёл тему о политике я. Щекотливая, опасная, об этом говорить не принято, и я сам пожалел о ней, думал, сейчас начнётся, но кошка понимающе промурчала:

— Все войны заканчиваются одинаково, только горе, у всех всегда своё и разное. Не грусти, Агтулх, твоя война закончилась здесь. Теперь никто не посмеет отнять твоё счастье. Просто стань нам другом, исполняй долг жреца Каутль, и твоё племя познает истинное счастье.

Кошка говорила о чём-то лишь частично мне понятном. Спорить с ней не имело смысла, да и вести беседу по душам с чужачкой не хотелось. Я просто попробовал мясо, недожаренное, какое-то влажное ещё и остывшее; тут же вспомнил, как макал язык в женскую пизду, и скривился. Вкус мяса был максимально отвратительным, а воспоминания сделали его ещё более омерзительным. Осторожно открыв пачку чипсов, чтобы у зубастой от испуга сердце не остановилось, закидываю угольную чипсинку в рот, ахуеваю… Боже правый, они же стоили почти как Принглс в магазине, а на вкус — ебучий хлеб. Ну и дерьмище эти начосы, только соус какой мог исправить картонный, сухой вкус. Что-то вообще сегодня еда мне не заходит, всё не так, всё плохо, неужели я в принцессу недотрогу стал превращаться?!

Большие зеленые глаза, таращась, повисли над моим плечом, заглянули в блестящую, отражающую звездный свет пачку.

— Будешь? — Спрашиваю я, и кошка, втянув ноздрями аромат, взяла одну штучку, укусила, скривилась и выбросила в сторону.

— Мне бы эту блестяшку!

— Ты об упаковке?

— Упа-ко-вка… — Выпучив глаза, с открытым ртом, глядя на неё как загипнотизированная, повторила кошка. — Вау… как она шелестит, как блестит, хочу упа-ко-вку… дай, дай, дай!

— Не так сразу. — Выставив руку и ладонью уперевшись ей в лицо, что было слишком близко ко мне, сердито отрезал, — ты мне жареное мясо и рыбу, я тебе упаковку.

— Скоро принесут! — Вытянув свои руки, а затем лизнув мне ладонь, пробормотала кошка. — Мы забыли о еде, сейчас всё принесут. Глупая ошибка.

И вправду, глупая. Высыпав все чипсы в панцирь с жирком, отдаю упаковку, всё так же таращась на пляж, замечаю в воде блеск второй поднимающейся луны. Той, которая была красной. Её свет, отражающийся от воды, казался неприятным и опасным. Пробуждая что-то внутри, какие-то смешанные чувства, он заставлял кровь в жилах стыть. С другой стороны, на встречу красной луне, но только выше неё, шла большая белая луна. Их размеры превосходили размер нашей луны стократно. Они находились так близко, что без телескопа можно было разглядывать кратеры, изгибы проходивших некогда на них рек, или возможных морей, пустынь.

Шелест за спиной, хихиканье, а после и вовсе довольное мурчание кошки отвлекли от наблюдения за небом. Меня пугало столь близкое нахождение к нам других планет. Пугали их размеры, масштабы и те кратеры, оставшиеся, словно после планетарной бомбардировки.

— Какая классная, шумная штука, эта твоя упа-ко-ва! — Я не знаю, как, но эта кошка умудрилась вывернуть на изнанку продырявленную с двух сторон пачку, засунуть в неё голову и оставить на своей шее в виде блестящего украшения. — Ну как, красиво, скажи красиво?! Всё так блистит, мр-мр-мр, подарок от Агтулх Кацепт Каутль, уверена, я даже от него одного забеременею!

— Не забеременеешь. — Сдерживая улыбку, глядя на дурочку, говорю я.

— Ну, сегодня, может, нет, а вот когда случится Агохлу и Онохо, точно забеременею. — Выдала пару ничего не значащих для меня слов стражница. — Слушай, Каутль, а тебе что, не нравится мех Кетти? Я видела как ты кривился, когда лизал Старшему Воину. Тебе противен наш мех?

— А… нет. — Чуть повременив с ответом, задумавшись, говорю я. — Просто там, где нужно использовать язык, мех… как бы, неприятен. Он может уколоть, может вонять…

— Лжёшь, мех Кетти не может вонять, мы вылизываем его, следим за чистотой! — В мгновение настроение кошки изменилось, она буквально обиделась на мои слова и ощетинилась. Волосы её, те, что покороче, как под магнитом, стали дыбом.

— Извини, не хотел обидеть. Лобок и вправду не пах, но мне всё равно не нравилось.

— А… ясно, не извиняйся, Агтулх, это мне нужно извиняться, что накричала. — Опустила уши кошка, а после перевела взгляд на свой пушок между ног. — Значит, тебе не нравится наш мех… но только между ног? Или волосы тоже нужно брить?

— А? Что? Нет, у вас прекрасные чёрные волосы! — Когда та поднесла остриё копья к локонам, остановил я кошку. — Мне мех между ног не нравится… и подмышки. — Видя огромный кустарник у той под рукой, неуверенно добавляю. Стражница расплылась в улыбке, засмеялась:

— И всё? Это всё, что тебе не нравится в нашем мехе? Ха-ха-ха, какая ерунда, это я мигом, это мы быстро!

Голыми руками вырывая остриё копья из древка, девка тут же усаживается на мою кровать, берётся брить лобок. Сказать, что я испытывал какое-то омерзение от такой картины, значит соврать. Мне, если честно, даже интересно стало. Её гибкость, как она без проблем вытягивала ногу в шпагате, как гнулся её позвоночник, позволяя губами касаться интимного места, смачивая его языком. Боже… за чем я только наблюдаю… но, сука, это так интересно, так… необычно! Будь у неё член, она бы себе без труда сама и отсосала!