Городок Самарово. Пристань

Встал я сегодня очень рано и в очень плохом настроении. Если против похмелья, которым сейчас страдали мои вчерашние собутыльники, что вповалку лежали на земляном полу избы Тихомира, мой организм легко защищался примитивным заклинанием, то от всех остальных составляющих этой браги я просто отравился. С трудом утихомирив свой ревущий и бурлящий желудок, я встал с лавки, которую мне выделили из уважения, обвел покрасневшими глазами тесную избу. Из-за большой печи выглянула испуганная хозяйка, что с раннего утра хлопотала в бабьем углу. Увидев, что «важный человек» изволил пробудиться, замотанная в платок женская фигура с поклоном подала мне, вырезанную из цельного дерева, какую-то жидкость, оказавшуюся весьма годным рассолом. Сунув женщине в ладонь серебряный гривенник, я потянулся, вышел во двор, где, за отсутствием туалета, даже в виде дощатой будки, облегчился в заросли лопуха, после чего вернулся в избу и принялся будить своих собутыльников.

Свое помятое воинство на пристань я смог вывести только через полтора часа. Люди, вчера рвавшие у себя на груди ветхие рубахи и клявшиеся всеми клятвами, утром порвать в клочки проклятых англичашек, сегодня выглядели, как живые мертвецы. Но, тем не менее, молча собрались, подпоясались, выпили два жбана того же рассола, после чего разбежались, через десять минут вернувшись при оружии. Не знаю, способны ли стрелять их разномастные карамультуки, что, при размещении на выставке, могли заменить экспозицию «История развития ручного огнестрельного оружия на протяжении трех веков», но выглядели парни грозно, если смотреть издалека.

Первым делом, меня повели к общественному амбару, где хранились налоговые отчисления всего округа, сданные в своей натуральной форме. Честно говоря, этот сарай я хотел осмотреть еще ночью, и мы даже ходили на берег, запалив пару факелов, чтобы его срочно разыскать, но почему-то не нашли. Реку нашли, причал нашли, а вот сарай, что располагался в двух шагах от причала, почему-то, не нашли. Волшба какая-то, честное слово, не иначе.

Ну, при утреннем солнышке мне сарай конечно показали, и сейчас я пытался, через щель между, закрытыми на амбарный замок, створками ворот, рассмотреть, что же там, в сарае, хранится.

— И не надо, почтенный господин там ничего выглядывать. — позади меня остановился еще один покачивающийся абориген, выглядевший ничем не лучше моих собутыльников: — Все равно вы там ничего не разглядите…

— Это еще почему? — Удивился я: — У меня зрение очень острое…

— Да без разницы, какое у господина зрение…- абориген шатался с закрытыми глазами, но говорил четко: — Если из сарая все вывезли еще позавчера.

— Как вывезли? Кто посмел? — я хотел начать трясти гонца плохих новостей за грудки, но понял, что у него или оторвется голова, или порвется ветхая, заштопанная в десятке мест, рубаха.

— А я знаю? — резонно ответил мне мужик: — Я здесь ночной сторож. Был. Позавчера вечером вышел на службу, а мне староста сказал, что сарай пустой и в моей службе поселок более не нуждается. Вот я и пью.

— За мной. — скомандовал я своему воинству: — К дому старосты. И покажите кто-нибудь дорогу.

Разговор со старостой не задался.

Из добротной избы вышел мужик, лет сорока, одетый вполне прилично, а когда я, перед началом разговора, представился.

Не успел я закончить перечислять свои титулы, как местный голова дерзко прервал меня, заметив, что никаких великих князей в их ебенях никогда не было и ни будет, а перед собой он видит какого-то проходимца, что собрал местных пьяниц и теперь, дерзко, пытается что-то обманом получить у законной власти…

Я вам говорил, что водка и брага — это зло?

Если бы я столько не выпил вчера. Я был бы более адекватным, но, что сделано, то сделано… В общем, я повел себя совершенно неправильно. Привыкнув к легким победам, я сообщил старосте, что раз у него плохое зрение, и он не видит перед собой великого князя, значит я назначаю муниципальные перевыборы, в ходе которых мы выберем более зоркого главу муниципалитета…

Видимо, я слишком расслабленно тянул из кобуры свой револьвер. Во всяком случае злобный староста успел достать из складок армяка какую-то ручную бомбарду чудовищного калибра, выстрелить в меня и даже попасть. Моя магическая защита сработала штатно, отфутболив это ядро в рикошет, но только впервые сработала отдача, которая лягнула меня, как лошадь своим копытом, так, что мою светлость отбросило назад на пару шагов.

Глава двадцать вторая.

Упав в заросли лопуха, я умудрился не выронить револьвер, что совсем уже было позором и утерей лица, чувствуя себя раненым Пушкиным на дуэли я пытался поймать на мушку плотную тушку главы местного самоуправления, но тот, к моему удивлению, отбросил в сторону свою ручную бомбарду, а сам прыгнул за груду дров и оттуда заорал:

— Господин маг, не убивайте, прощения просим, ошибочка вышла!

— Какая ошибочка?! Вылезай придурок, а то вместе с дровами испепелю!

— Убивать точно не будете? — деловито уточнила бородатая голова в меховом колпаке, что осторожно показалась из-за груды поленьев.

— Ничего не обещаю, но если не вылезешь, точно убью!

Над дровами появилось бледное лицо старосты, по глазам которого было видно, что он готов в любой миг нырнуть обратно, в свое крайне ненадежное укрытие.

— Поднимите меня, черти! — крикнул я своим, разбежавшимся подальше от линии огня, сопровождающим.

Меня вздернули вверх, утвердили на все еще подрагивающих, ногах и даже немного отряхнули.